Главное командование Вермахта и Абвер рассматривали различные варианты подрыва военной мощи Англии. Ее промышленность питалась сырьем, поставляемым из доминионов и обширных колоний Британской империи. Одним из регионов, от которых напрямую зависела обороноспособность Великобритании, был Средний Восток, в том числе Ирак с его нефтепромыслами и нефтепроводами, ведущими к портам в Палестине. Во время Первой мировой войны Ирак, бывший тогда провинцией Оттоманской империи, был захвачен британскими войсками. Затем в апреле 1920 г. решением конференции стран-победителей, проходившей в итальянском городке Сан-Ремо, он был передан Великобритании в т. н. подмандатное управление. В 1921 г. англичане содействовали вступлению на престол Ирака 36-летнего короля Фейсалы, правившего до этого Сирией, но изгнанного оттуда после прихода французских войск. Однако страной фактически управлял верховный комиссар, назначаемый Лондоном. Активное движение иракских националистов, прежде всего в лице партии «Ватани», постепенно заставило англичан отказаться от своего мандата управления. В 1930 г. Великобритания заключила с Ираком союзный договор, который признавал внешнюю независимость последнего, но при этом обеспечивал все основные британские интересы в Ираке. В частности, по этому договору на территории страны размещались английские военные базы и аэродромы. Внутри страны постоянно шла борьба между различными политическими партиями и движениями. 1 апреля 1941 г. в Ираке произошел государственный переворот, в результате которого к власти пришло правительство во главе с премьер-министром Рашидом Али-эль-Галани (Rachid Ali-el-Galani). Вряд ли Абвер принимал какое-то непосредственное участие в подготовке переворота, но то, что немецкая разведка имела контакты с Рашидом Али и его окружением, несомненно. Последний не скрывал своих прогерманских настроений и сразу же после захвата власти обратился к Третьему рейху с просьбой помочь ему в полном изгнании англичан из Ирака. Одновременно по распоряжению Рашида Али был перекрыт нефтепровод, соединявший вышки компании «Ирак петролеум» и порт Хайфа в подконтрольной англичанам Палестине. Вместо этого иракская нефть пошла в ливанский порт Триполи, находившийся под управлением французов. Англичане полагали, что теперь она может попасть в распоряжение Германии и Италии, с которыми вишистская Франция имела тесные контакты. Естественно, что отношения между Великобританией и Ираком стали стремительно обостряться. Уже в середине апреля британские части численностью около 8 тыс. человек оккупировали стратегически важный порт Басра, на юге Ирака, и расположенные вокруг него нефтепромыслы. В ответ иракские войска численностью около 9 тыс. человек в ночь на 30 апреля по приказу Рашида Али блокировали Хаббанию — крупную базу RAF на Среднем Востоке. Она располагалась в 80 км западнее Багдада, на берегу одноименного озера, и фактически представляла собой небольшой город. На авиабазе, занимавшей площадь около десяти с половиной квадратных километров, помимо обычных сооружений, имевшихся на любом аэродроме, насчитывалось свыше тысячи зданий от небольших хижин до роскошных вилл. На ней имелись гимназия—для детей офицеров, большой плавательный бассейн, пятьдесят теннисных кортов, поля для игры в гольф и поло, велотрек и открытый кинотеатр. После того как 1 мая иракцы отказались снять блокаду базы, командующий силами RAF в Ираке эйр-вице-маршал Кэси (В. А Casey) получил из министерства иностранных дел в Лондоне подтверждение о том, что этот отказ можно рассматривать как объявление войны. В результате на рассвете 2 мая британские войска без предварительного уведомления атаковали иракские позиции, адвухмоторные бомбардировщики «Веллингтон» из 37 и 70 Sqdn. RAF подвергли бомбежке аэродромы иракской королевской авиации (Royal Iraqi Air Forces). Поскольку сил иракской авиации было явно недостаточно, чтобы противостоять RAF, премьер-министр Рашид Али обратился к руководству нацистской Германии с призывом оказать прямую военную помощь. Рейхсминистр иностранных дел фон Риббентроп предложил немедленно направить в Ирак одну истребительную эскадру и одну бомбардировочную эскадру. В условиях готовящегося воздушного десанта на Крит и запланированного нападения на Советский Союз командование Люфтваффе не могло выделить такие большие силы, но и отказываться от посылки самолетов в Ирак тоже не могло. В результате было создано авиационное командование «Ирак» (Fliegerfuhrer Irak)[129] во главе с оберстом Вернером Юнком (Werner Junck). В него вошли четырнадцать Bf-110D из 4./ZG76 и ZG26, семь Не-11Ш-6 из 4./KG4, двадцать три транспортных самолета: двадцать Ju-52/Зт и три Ju-90, а также батарея 20-мм зенитных пушек Flak 38. Самолетам предстояло совершить перелет в Ирак с двумя промежуточными посадками. Первая из них была запланирована на острове Родос, принадлежавшем Италии, а вторая — в Сирии.[130] Последняя с 1919 г. являлась подмандатной территорией Франции, и там находились войска, сохранявшие лояльность по отношению к вишистскому правительству. Его глава маршал Петэн под давлением немцев 6 мая дал согласие на пролет самолетов Люфтваффе через Сирию, и базировавшиеся там французские авиагруппы получили приказ организовать их дозаправку на своих аэродромах. Трудно сказать, на что рассчитывало немецкое руководство, направляя в Ирак столь символический по численности контингент Люфтваффе. С военной точки зрения у него имелось немного шансов повлиять на исход сражения частей Рашида Али с британскими войсками. Возможно, что это было лишь прикрытие для неких секретных немецких операций на Среднем Востоке. Во всяком случае, в пользу такого предположения говорит тот факт, что в числе экипажей первых трех самолетов авиационного командования «Ирак», перелетевших 11 мая на аэродром Мосул, в 360 км севернее Багдада, были летчики из Aufkl.Gr.Ob.d.L. Уже в тот же день Не-111 обер-лейтенанта Зигфрида Кнемейера провел разведку сначала нефтепромыслов около г. Киркук, а затем окруженной британской авиабазы Хаббания. При заходе на посадку на багдадский аэродром «Хейнкель» неожиданно был обстрелян с земли. Самолет не получил никаких повреждений, но находившийся на его борту майор Аксель фон Бломберг (Axel von Blomberg), которому предстояло стать офицером связи Люфтваффе при правительстве Рашида Али, был тяжело ранен. И прежде чем Кнемейер успел приземлиться, Бломберг скончался. 12 мая в Мосул прибыли остальные немецкие самолеты. В тот же день английский разведчик, пролетевший над этим аэродромом, обнаружил там появление большой группы самолетов. Сделать это было несложно, поскольку иракские аэродромы не имели замаскированных стоянок или укрытий и самолеты стояли на летном поле, видимые как на ладони. Хотя все они имели окраску и опознавательные знаки иракской королевской авиации, которые на них были нанесены еще перед отлетом из Греции, у британского командования не было никаких сомнений в том, что это немецкие самолеты. 14 мая немецкие самолеты начали наносить бомбовые удары по расположениям английских частей. 21 мая войска Рашида Али пошли на штурм Хаббании, однако, не имея существенной поддержки со стороны Германии, успеха они не добились. Наоборот, англичане смогли разбить иракцев и снять блокаду базы. Поняв, что потерпел поражение, Рашид Али 30 мая 1941 г. покинул страну, после чего все сопротивление британским войскам окончательно прекратилось, и они взяли под контроль всю территорию Ирака. Немецкое авиационное командование «Ирак» потеряло все четырнадцать Bf-110 и пять Не-11Ш-6, а также несколько транспортных Ju-52/Зт, которые были уничтожены в ходе английских бомбежек как на иракских, так и на сирийских аэродромах. Оставшийся летный и технический персонал Люфтваффе смог через Сирию эвакуироваться в Грецию. Несмотря на поражение прогерманских сил в Ираке, в стране продолжали сохраняться антибританские настроения и довольно обширная оппозиция. Прежде всего это были курды, проживающие на севере Ирака. Курдские националисты, лидерами которых были шейх Махмуд и хаджи[131] Ага Бассар, выступали за объединение всех территорий, где проживали курды, в единое государство Курдистан. И конечно, Абвер не мог не воспользоваться этим. В 1942 г. сотрудник Абвера лейтенант Мюллер (G. J. Miiller), имевший еще довоенные связи с лидерами курдов, получил приказ разработать план специальной операции в Ираке. Она предусматривала создание на территории, подконтрольной курдам, небольшой базы для будущих антибританских операций, включая диверсии на нефтепромыслах в районе городов Киркук и Сулеймания и организацию их последующего захвата. Кроме того, в целях поддержки наступления группы немецких армий «А» на Кавказе планировалось уничтожать линии связи, устраивать взрывы на складах, автодорогах и аэродромах. Не мудрствуя лукаво абверовцы присвоили этой операции кодовое наименование «Шейх Махмуд». В конце года продвижение частей Вермахта на юго-восток было остановлено контрнаступлением Красной Армии. Однако Абвер по-прежнему продолжал подготовку к операции. В ее план внесли несколько изменений, которые принципиально не изменили ее суть. Так, помимо прочего, курдов также предполагалось использовать для того, чтобы попытаться с их помощью нарушить южный маршрут доставки в Советский Союз грузов в рамках ленд-лиза. Операция «Шейх Махмуд» началась 15 июня 1943 г. В тот день с аэродрома Рангсдорф, расположенного в 20 км южнее Берлина, взлетел четырехмоторный FW-20 °C. Сам самолет принадлежал KG40, но его экипаж во главе с гауптманом Лиманном (Liemann) был из 2-й эскадрильи Versuchsverband Ob.d.L. Это был первый раз, когда Абвер использовал это недавно сформированное подразделение для своих специальных операций на Востоке. «Фокке-Вульф» взял курс на юго-восток и через несколько часов приземлился на аэродроме Симферополь, где располагалось отделение «Тоска». На следующий день после дозаправки и отдыха экипажа самолет снова поднялся в воздух. Он пересек Черное море, пролетел над восточной частью нейтральной Турции и достиг назначенного района на севере Ирака. С него на парашютах высадилась первая группа диверсантов, вероятно, состоявшая из военнослужащих полка «Бранденбург», а также были сброшены контейнеры с оружием, снаряжением и медикаментами. Интересно, что среди сброшенного груза также были соверены — золотые монеты в один фунт стерлингов, предназначавшиеся непосредственно для курдских лидеров: 500 соверенов — для Махмуда и 100 соверенов — для Ага Бассара. После этого «Фокке-Вульф» повернул назад и благополучно вернулся в Симферополь. Вслед за этим в Ирак должен был прибыть и сам руководитель операции — лейтенант Мюллер. Предполагалось, что его специальная группа будет включать командное отделение, диверсионное отделение для ведения партизанских действий против британских войск, медицинское отделение и авиазвено для связи с частями Вермахта на южном фланге Восточного фронта. Однако операция «Шейх Махмуд» оборвалась всего через месяц с небольшим после своего начала. 23 июля 1943 г. англичане в лице своего военно-воздушного атташе в Турции выразили местным властям протест по поводу того, что через турецкое воздушное пространство в направлении Ирака пролетают немецкие самолеты. Одновременно атташе сообщил туркам, что один из них удалось перехватить и сбить. В результате были захвачены три немецких офицера: Мюллер, которого почему-то назвали «майором», и «лейтенанты» Хоффманн (Hoffmann) и Коничны (Konieczny). Позднее все трое были расстреляны англичанами как шпионы. Однако немецкие спецслужбы не унимались и продолжали всячески поддерживать курдов. В итоге секретные полеты в Ирак продолжались и далее. Так, 27 ноября 1944 г. с австрийского аэродрома Винер-Нойштадт в 16.19 по берлинскому времени взлетел Ju-290A-4 WNr.0165 «АЗ+НВ» командира 1-й эскадрильи KG200 гауптмана Брауна. На его борту находились пять агентов-иракцев и две тонны грузов для курдских отрядов, действовавших в районе Мосула, а также двадцать тонн горючего. Преодолев около 3000 км, «Юнкере» в 01.30 28 ноября появился над рекой Тигр. Ориентируясь по ее руслу и проходящей поблизости железной дороге, Браун вышел в назначенный район. 45-тонный четырехмоторный самолет снизился до 350 м, и с него сначала полетели грузовые контейнеры, а потом десантировалась и «пятерка» иракцев. Снова набрав высоту, Браун взял курс на остров Родос, в Средиземном море, который все еще оставался в руках немцев. В 05.10 самолет благополучно приземлился на аэродроме Кадурра, проведя в воздухе 12 часов 51 минуту. На следующую ночь Браун снова вылетел в Ирак с очередной партией грузов. Однако на борту «Юнкерса» возникли технические неполадки, и через пятнадцать минут после взлета Браун принял решение повернуть назад. Механики во главе с инженером лейтенантом Вольфгангом Полем (Wolfgang Pohl), который сопровождал Брауна, попытались найти и устранить причину неисправности. Однако быстро сделать это не получилось. Лишь после короткого испытательного полета, проведенного 30 ноября, удалось обнаружить, что проблема была в одном из сгоревших кабелей электросистемы самолета. Заменить его в Кадурре было невозможно, и потому на следующий день Ju-290 перелетел для ремонта обратно на аэродром Винер-Нойштадт. Африканская «Травиата» В конце лета 1943 г., после того как немецкие и итальянские войска были вынуждены покинуть сначала Тунис и Ливию, а затем и Сицилию, в Абвере разработали операцию под кодовым наименованием «Etappen-Hase». Это название можно было перевести как «Заячьи лёжки» или «Тыловой заяц», причем оба названия соответствовали смыслу операции. Она предусматривала создание в Северной Африке, вдоль алжирско-тунисской границы, сети взлетно-посадочных полос и складов. Они предназначались для снабжения и высадки десантных подразделений, которые предполагалось затем доставлять в этот район на трофейных В-17. Десантники имели задачу атаковать и уничтожать аэродромы союзников на территории Алжира и Марокко.[132] Отделение «Тоска», размещавшееся в Греции, получило приказ подготовить первые грунтовые посадочные полосы, а также разместить поблизости от них радиостанции, которые должны будут обслуживать агенты-арабы, прошедшие подготовку в Рангсдорфе. Провести предварительную разведку мест, где можно было бы устроить такие полосы, обычным способом, т. е. в ходе разведывательных полетов, и при этом не привлечь внимания противника было крайне сложно. Обер-лейтенант Хорст Дюмке,[133] возглавлявший отделение «Тоска», знал, что вдоль берега Средиземного моря от Александрии, в Египте, до Танжера, в Марокко, союзники построили цепочку радаров, которые могли засечь каждый самолет, приближавшийся к североафриканскому берегу. Начавшиеся регулярные полеты наверняка привлекли бы внимание союзников. Но Дюмке придумал способ, как избежать этого. Он решил создать в Тунисе собственную секретную взлетно-посадочную полосу и всю разведку производить уже с нее, а не из Греции. Для таких полетов требовался самолет, который можно было легко замаскировать, который мог легко летать на малых высотах, ниже границы действия вражеских радаров и который мог приземляться на маленьких неподготовленных площадках. Лучше всего для этого подходил одномоторный самолет Fieseler Fi-156 «Storch», но он был просто не в состоянии «своим ходом» преодолеть расстояние от Греции до Туниса. Тем не менее Дюмке решил и эту проблему. На «Шторьх» установили замок буксировочного устройства, использовавшийся на десантных и транспортных планерах. Двухмоторный Не-111 должен был дотянуть легкий самолет, словно планер, до побережья Северной Африки. После расцепки пилот Fi-156 запускал двигатель и далее продолжал полет уже в одиночку. Идея была хорошая, но испытания, проведенные на аэродроме Каламата, дали неудовлетворительные результаты. «Шторьх» заменили одномоторным самолетом Messerschmitt Bf-108 «Тайфун», и повторные испытательные полеты прошли успешно. 12 ноября 1943 г. с аэродрома Каламата взлетел Не-111 обер-лейтенанта Пауля Каргера (Paul Karger). Он буксировал Bf-108 W.Nr.1670, в кабине которого находились обер-лейтенант Дюмке и его штурман лейтенант Куссмал (Kussmal). «Хейнкель» взял курс на юго-восток и благополучно пересек Средиземное море. Над заливом Сидра была произведена расцепка. Дюмке, запустив двигатель «Тайфуна», на малой высоте направился к берегу, а Каргер, выполнив разворот, продолжал лететь на большой высоте, тем самым отвлекая на себя внимание операторов вражеских радаров. Целью Дюмке был запасной аэродром Уади-Тамет, расположенный около тунисского местечка Эль-Макарем. До 1942 г. он использовался итальянской авиацией, а затем был заброшен. Вскоре на базе отделения «Тоска» в Каламате получили от Дюмке радиограмму, что он нашел аэродром и успешно приземлился. Взлетно-посадочная полоса Уади-Тамет получила наименование «Лагерь № 1» (Lager 1) и кодовое обозначение «Травиата». На следующий день планировалось послать туда транспортный самолет с запасом снаряжения, топлива и продовольствия. Однако сделать этого не удалось, поскольку союзники совершили налет на аэродром Каламата и повредили два самолета. Вылет все откладывался и откладывался, а тем временем у Дюмке и Куссмала был на исходе и так изначально небольшой запас воды. Наконец ранним утром 17 ноября обер-лейтенант Каргер поднялся в воздух на Не-1 ПН-16 «T9+NK», который выкрашен в песочный цвет. Он достиг ливийского побережья, но затем из-за тумана не смог сориентироваться и должен был совершить посадку в пустыне. С наступлением темноты Каргер определил свое местоположение по звездам. После проведенных расчетов оказалось, что он приземлился всего в 30 км от лагеря Дюмке. На следующее утро «Хейнкель» благополучно перелетел в «Травиату». В течение суток все доставленные грузы и Bf-108 были надежно замаскированы. 19 ноября Не-111, взяв на борт Дюмке и Куссмала, вылетел обратно в Грецию. Он снова спокойно пересек Средиземное море и приземлился на аэродроме около Афин. В том же месяце в «Лагере № 1» начала функционировать радиостанция, которую первоначально обслуживал немецкий персонал. Она вела интенсивный радиообмен с отделением «Тоска» вплоть до середины декабря. Но затем, вероятно, из-за опасений, что англичане смогут по данным радиоперехвата определить местонахождение станции, радисты были вывезены обратно в Грецию, а оборудование станции скрыто в тайниках. Тем временем на основной базе Versuchsverband Ob.d.T., на аэродроме Рангсдорф, радиоделу обучались несколько арабов. Они должны были заменить немецкий персонал «Травиаты». При этом двое из них, пройдя дополнительную подготовку, могли составлять и сводки погоды. Однако, конечно, ясно, что круг задач агентов-арабов отнюдь не ограничивался метеоразведкой. В конце 1943 г. экипажи отделения «Тоска» совершили на самолетах Не-111 и SM.75 несколько полетов в Тунис. Они доставили дополнительное оборудование, снаряжение и материалы. Это позволило построить и оборудовать в «Лагере № 1» блиндажи и создать топливный склад, на котором в тот момент хранилось 9092 литра авиационного бензина. В пустыне в 16 км от Уади-Тамета разместили вторую радиостанцию, около которой в постоянной готовности к взлету дежурил один Не-111. Он должен был эвакуировать персонал «Травиаты», если англичане обнаружат ее и попытаются захватить. 16 января 1944 г. на базу отделения «Тоска» из Германии в обстановке строгой секретности прилетела трофейная «Летающая крепость» — B-17F № 42-30146 «Down & Go». Самолет сохранил американский камуфляж, но имел немецкие опознавательные знаки и бортовой код «АЗ+СЕ». Достоверно известно, что он по крайней мере выполнил один полет в «Травиату», доставив туда необходимые грузы. Есть также сведения о том, что в середине января в Грецию прибыл еще один «трофей» — B-17F № 42-3190 «Mr Five by Five» с немецким бортовым кодом «АЗ+ВВ», который также совершил один транспортный рейс в Тунис. Не-111Н-16 «T9+NK» обер-лейтенанта Пауля Каргера, севший в пустыне, в 30 км от «Травиаты», 17 ноября 1943 г. Экипаж I./KG200, летавший на трофейном B-17F № 42-30146 «Down — Go», аэродром Каламата, Греция Усилиями подчиненных обер-лейтенанта Дюмке операция «Etappen-Hase» продолжала развиваться. Не-111 и Bf-108, вылетавшие из «Травиаты», совершили серию разведывательных полетов над Тунисом и Алжиром. Это позволило создать еще две взлетно-посадочные полосы — «Лагерь № 2» и «Лагерь № 3». При этом последняя уже находилась на алжирской территории и годилась для подготовки нападений на аэродромы союзников. Разведывательные полеты в целом проходили без каких-либо инцидентов. Лишь однажды пилот Bf-108, вероятно, вследствие усталости потерял концентрацию и приземлился слишком жестко. Самолет «клюнул» носом, в результате чего была повреждена законцовка одной лопасти. Запасного пропеллера не было, однако техники нашли простейший способ, как на месте привести «Тайфун» в пригодное для полетов состояние. Они просто отрезали законцовку целой лопасти, уравняв ее по длине с поврежденной. Сбалансировав таким образом двухлопастный пропеллер, они заполировали его и затем снова поставили на Bf-108. 13 марта в «Травиату» прилетел SM.75 «AT+AZ», доставивший очередную партию топлива и снаряжения. В ночь на 14 марта бортрадист этого самолета унтер-офицер Мартин Олхофф (Martin Olhoff) доложил, что ему показалось, что он слышал отдаленный шум двигателей. Прошло несколько часов, и на рассвете лагерь подвергся ожесточенному обстрелу и был атакован. Это были англичане — приблизительно сто человек на бронетранспортерах — из т. н. «Группы дальнего действия в пустыне» (Eong Range Desert Group — LPvDG). В результате самолет загорелся, а четыре члена его экипажа — штурман фельдфебель Хуберт Шульц (Huber Schulz), бортрадист Олхофф, бортмеханик Витте (Witte) и бортстрелок Флекнер (Fleckner) — были захвачены в плен. Около 16.00 в «Травиате» приземлились Не-111 и Bf-108, которые накануне перелетели на другие площадки. Их экипажи были поражены, обнаружив уничтоженный лагерь и сгоревший SM.75. Никто не знал, как далеко находится противник и не вернется ли он в ближайшее время снова, и потому было решено срочно эвакуироваться. «Хейнкель» поспешно заправили горючим, хранившимся на тайном складе, который англичане, к счастью, не смогли обнаружить. Приведя «Тайфун» в непригодное состояние, весь оставшийся персонал погрузился в Не-111 и вылетел в Грецию. Так и осталось неизвестным, случайно ли патруль LRDG натолкнулся на немецкую базу или же англичане узнали о ее существовании и это было спланированное нападение. Сами немцы, учитывая количество задействованных в атаке на «Травиату» сил, больше склонялись к последнему предположению. Операция «Etappen-Hase» была приостановлена. Но после шестинедельной паузы обер-лейтенант Дюмке сумел убедить командира Versuchsverband Ob.d.L. оберста Хейгла, что прошло достаточно времени с момента нападения и что можно попытаться продолжить операцию. Один из трофейных B-17F, прилетевших в Грецию еще в середине января, продолжал стоять на аэродроме Каламата, накрытый маскировочными сетями. И 16 мая Дюмке снова вылетел на нем в район Уади-Тамета. Сделав круг над «Лагерем № 1», экипаж «Летающей крепости» не обнаружил никаких признаков присутствия англичан. Но это было не так, последние предполагали, что немцы могут вернуться, и оставили там хорошо замаскированную засаду. Дюмке спокойно приземлился и еще даже не успел заглушить двигатели, как на его В-17 обрушился град пуль. Самолет получил множество попаданий, один из членов экипажа — унтер-офицер Гюнтер Харлос (Gunther Harlos) — был тяжело ранен в бедро, а сам Дюмке получил легкое ранение в ногу. Однако англичане явно поторопились, открыв огонь, не дождавшись, когда двигатели «Летающей крепости» полностью остановятся. Несмотря на ранение, Дюмке быстро развернул самолет, вывел двигатели на взлетный режим и снова поднялся в воздух. Повреждения В-17 оказались настолько серьезными, что он с огромным трудом пересек Средиземное море. Дюмке едва смог дотянуть на нем до южной оконечности Греции — мыса Акритос. Поняв, что «Летающая крепость» больше не может держаться в воздухе, он совершил вынужденную посадку на воду недалеко от побережья залива Месиниакос. Самолет затем затонул, но весь его экипаж благополучно добрался до берега. После этого стало ясно, что возобновить работу «Травиаты» не удастся. Вместе с ней были потеряны и две другие взлетно-посадочные площадки, созданные к этому времени. Операция «Etappen-Hase» была окончательно прекращена. Немецкие «футболисты» в Испании Крах «Травиаты» вовсе не означал, что отделение «Тоска» полностью прекратило секретные операции в Северной Африке. В мае 1944 г. на аэродром Каламата прибыли еще два трофейных В-17, имевшихся в I./KG200. Их предполагалось использовать для заброски агентов на территорию Марокко и Алжира в рамках операции «Anti-Atlas». Причем, согласно принятым мерам секретности, летать на самолетах уже должны были не те экипажи, что перегнали их в Грецию, а экипажи лейтенанта Вольфганга Поля (Wolfgang Pohl) и обер-лейтенанта Корна (Когп) из отделения «Тоска». Надо отметить, что не все летчики были довольны тем, что для этих полетов выбрали именно «Летающие крепости». Так, Корн и его штурман лейтенант Ханс Аршейд (Hans Arscheid) предпочли бы использовать для этого хорошо знакомый Ju-290, а не трофейный самолет, который они знали недостаточно и на котором не имели опыта полетов. Особое беспокойство у членов экипажей вызывало то обстоятельство, что на одном из В-17 сохранились американские обозначения. При этом речь шла не о символике и номерах, указывающих на принадлежность самолета к конкретному подразделению, а об опознавательных знаках ВВС США на крыльях «Летающей крепости». Это означало, что если она будет сбита над вражеской территорией, то ее экипаж, оказавшись в руках западных союзников, не сможет рассчитывать на защиту Женевской конвенции о правах военнопленных. Последняя определяла, что последними считаются только те, кто носит военную форму страны-противника и является членом экипажа самолета, корабля и т. д., имеющего соответствующие национальные обозначения. При несоблюдении этих условий пленных членов экипажа могли как шпионов отдать под суд военного трибунала, что в условиях войны означало почти неминуемый смертный приговор. Первый вылет в рамках операции «Anti-Atlas» поручили выполнить лейтенанту Полю и трем членам его экипажа[134] 21 июня они вылетели из Каламата на B-17G № 42-39969. Это была одна из нескольких трофейных «Летающих крепостей», чей и без того значительный радиус действия немцы еще больше увеличили, установив в фюзеляже дополнительные топливные баки. Сначала Поль взял курс на Южную Францию, где на аэродроме Петр, в 40 км северо-западнее Марселя, размещалось отделение «Кармен». Там он должен был взять «пассажиров», которых предстояло доставить в Северную Африку. 26 июня на борт самолета поднялась группа, включавшая одного француза, ранее служившего в Иностранном легионе, одного араба и нескольких агентов СС, одетых в арабскую одежду. Сопровождал ее офицер Абвера, имевший псевдоним «лейтенант Виммер» (Wimmer). Маршрут полета проходил над Средиземным морем, сначала вдоль французского, а потом испанского побережья. Несколько восточнее Гибралтара самолет должен был повернуть на юг, к африканскому берегу. Когда «Летающая крепость» находилась уже в районе Балеарских островов, неожиданно возникли перебои с подачей топлива. Как потом выяснилось, насосы дополнительных топливных баков были неправильно установлены. Лейтенант Поль принял решение прервать полет и, направившись к побережью Испании, приземлился на военном аэродроме около Валенсии. Там «лейтенант Виммер» и его подопечные сразу же стремительно покинули самолет, и об их дальнейшей судьбе ничего не известно. Летчики же до появления испанцев успели уничтожить все документы, которые могли бы пролить свет на истинную цель их полета. Через некоторое время на место посадки В-17 срочно прибыл военно-воздушный атташе при посольстве Германии. По его требованию офицеры испанской секретной службы выделили охрану, которая должна была изолировать самолет от посторонних лиц. Одновременно все опознавательные знаки на его бортах были прикрыты ветками деревьев. Предполагалось, что это не позволит западным союзникам узнать о приземлении немецкого самолета. Однако от этих мер было мало проку, поскольку то, что испанцы иногда оказывали «услуги» Люфтваффе, было секретом Полишинеля, т. е. тем, о чем все и так знали. Этот инцидент получил достаточно большую огласку. Однако начальник оперативного штаба Люфтваффе генерал-лейтенант Карл Коллер (Karl Roller) заметил, что по сравнению с потерями на Восточном фронте тысяч самолетов и летчиков утрата одного само лета независимо от его ценности для специальных операций должна казаться незначительной. Особые проблемы возникли в связи с тем, что на киле В-17, севшего в Испании, имелся большой белый треугольник — опознавательный знак 1-й бомбардировочной авиадивизии, входившей в состав 8-й воздушной армии США. Чтобы исключить в дальнейшем подобные осложнения, Коллер издал распоряжение, согласно которому на трофейных самолетах все обозначения, кроме немецких опознавательных знаков, должны были быть закрашены. B-17G № 42-39969 лейтенанта Поля из отделения «Тоска», совершивший вынужденную посадку на аэродроме около Валенсии, Испания, 26 июня 1944 г. Ju-290A-3 «9V+DK» из 2-й эскадрильи FAGr.5 во время полета над Южной Францией Спустя две недели экипаж лейтенанта Поля получил фиктивные паспорта. Вместе с еще несколькими немецкими военнослужащими, оказавшимися к тому времени в Испании, летчики под видом футбольной команды, выезжавшей на соревнования, вернулись в Германию. Возвращать же еще и саму «Летающую крепость» испанские власти в данной ситуации сочли «неудобным». Они задержали ее, вплоть «до принятия решения», и она осталась стоять на аэродроме Валенсии. По имеющимся данным, самолет в 1948 г. в конце концов вернули американцам. Вся эта история послужила причиной задержки следующего вылета в рамках операции «Anti-Atlas». Кроме того, было решено вообще отказаться от использования в ней В-17, чему обер-лейтенант Корн и лейтенант Аршейд, безусловно, были только рады. Затем 25 июля они на Ju-290 в 19.07 взлетели с аэродрома Каламата. О том, кто находился на борту их самолета, ничего не известно. «Юнкере» пролетел над Средиземным морем и пересек африканское побережье в районе залива Сидра, в месте, в котором, как узнали в отделении «Тоска», имелся разрыв в зоне обзора союзнических радаров. Выполнив задание, он затем благополучно вернулся в Грецию. В пустынях Ирана Первый немецкий десант на территории Ирана прошел, что называется, как первый блин, то есть комом. 15 июля 1941 г. с одного из островов в Эгейском море в обстановке строгой секретности взлетели три транспортных Ju-52, которые взяли курс к побережью Сирии. На борту каждого из них находились отряды диверсантов из полка «Бранденбург». «Юнкерсы» благополучно пролетели над Средиземным морем, Сирией и Ираком и оказались над Ираном. Вскоре у одной из «Тетушек Ю», как в Люфтваффе прозвали Ju-52, отказал один из трех ее двигателей, и пилоту пришлось совершить вынужденную посадку на лежавшей внизу равнине. Так группа под командованием лейтенанта Майнхарда оказалась на территории северного Ирана, недалеко от турецкой границы. Благо сей район оказался пустынным, и приземление самолета с крестами на борту никто не заметил. Далее диверсанты двинулись на север и примерно в 150 км уже от советской границы встретились с воинственными племенами курдов, контролировавшими этот район. Немцы провели в селениях борцов за независимый Курдистан шесть месяцев, в ходе которых учили их обращению с современным стрелковым оружием и азам военного дела. Затем в январе 1942 г. курды тайными тропами перевели «бранденбуржцев» через границу на территорию Советского Союза. Так «сапог немецкого оккупанта» впервые с начала войны вступил на Кавказ, причем с тыла. В дальнейшем немцы успешно действовали на горных дорогах, производя диверсии. Аналогичная судьба была и у группы во главе с лейтенантом Мерцигом. После высадки диверсантам удалось добраться до Тегерана, после чего они в сентябре отправились на север страны, но там их следы затерялись. Третья же группа, десантировавшаяся около Абадана, впоследствии была захвачена в плен англичанами. Вскоре после нападения Германии на СССР советское и английское правительства приняли совместное решение о скорейшей оккупации Ирана. Операция началась 25 августа 1941 г. Практически это был блицкриг. Британские войска стремительно оккупировали южные и западные районы страны, а русские войска вошли одновременно из Закавказья и Туркмении. При этом с кораблей Каспийской военной флотилии были даже высажены десанты на иранское побережье. Осенью 1941 г. Англия и США в рамках программы ленд-лиза начали поставлять Советскому Союзу вооружение, продовольствие, топливо, цветные металлы и другие материалы. При этом грузы поступали в СССР через порты Мурманска и Владивостока, а также через оккупированный Иран. Поэтому последний в дальнейшем приобрел огромное стратегическое значение для антигитлеровской коалиции. Через Иран проходила крупнейшая и в то же время очень сложная трасса ленд-лизовских поставок. Союзнические грузы прибывали в порт Бендер-Шахпур (ныне Бендер-Хомейни), на побережье Персидского залива, где перегружались на железнодорожные составы. Далее они следовали по трансиранской магистрали через горные районы и Тегеран в порт Бендер-Шах (ныне Бендер-Торкемен), уже на побережье Каспийского моря. Эта коммуникация была крайне уязвима в диверсионном отношении, поскольку на ней имелись в общей сложности 224 туннеля и около 4000 мостов! Часть грузов перевозилась автоколоннами по горным дорогам. Далее все это снова перегружалось на корабли и следовало в различные порты на северном берегу Каспия. Далее снова следовала перегрузка на железнодорожный транспорт. Большая часть грузов следовала по железной дороге Астрахань — Урбах. Преодолев тысячи километров по воде, степям, горам и пустыням, танки, автомобили, самолеты и различное снаряжение наконец поступали в Красную Армию. Кроме того, с 1942 г. в СССР стало поставляться горючее, произведенное англо-иранской нефтяной компанией на нефтеперегонных заводах в Абадане. В Хорремшехре был построен завод по сборке американских автомобилей, которые затем своим ходом шли на север. Абвер к середине 1942 г. практически полностью отследил весь грузопоток южной трассы ленд-лиза. И немцы решили атаковать ее на всем протяжении от Персидского залива до Саратова, на Волге. 25 августа начались массированные налеты Люфтваффе на железную дорогу Астрахань — Урбах. Удары наносились по ключевым станциям, перегонам и просто по отдельным эшелонам. Атаки проводились непрерывно в течение четырех месяцев, в результате значительная часть союзных грузов была уничтожена, остальные продвигались с большими задержками и кружными путями. Кроме того, немецкие самолеты начали ставить мины и атаковать суда в Каспийском море. До июня 1943 г. им удалось потопить семь советских судов с ленд-лизовской техникой, в том числе груженный танками теплоход «Куйбышев».[135] В самом Иране с момента англо-советской оккупации не прекращалось национально-освободительное движение, при этом особенно непримиримую позицию занимали иранские курды. Абвер уже зимой 1941/1942 г. через своих резидентов установил контакт с вождями местных племен, и самолеты 2-й эскадрильи группы Ровеля начали поставлять им по воздуху оружие и взрывчатку. Кроме того, начались и заброски мелких и больших групп диверсантов. Совместно с курдскими партизанами ими было совершено множество диверсий. Весной 1942 г. была подожжена и полностью сгорела пристань в Хорремшехре, в 15 км юго-западнее Абадана. В результате было уничтожено 50 вагонов с военными грузами, предназначенными для СССР. Одновременно на железной дороге Хорремшехр — Ахваз диверсанты атаковали мост. Однако они не стали его взрывать, а просто разобрали рельсы и шпалы на протяжении пятидесяти метров. В итоге эшелон с американскими автомобилями потерпел катастрофу, причем почти все вагоны упали в реку. Вследствие многочисленных диверсий на трансиранской магистрали грузооборот значительно замедлился. В апреле — мае 1942 г. по нему прошло на 344 вагона с грузами меньше, чем за февраль — март. В дальнейшем взрывы и поджоги, организованные крушения поездов, несмотря на облавы и британские карательные экспедиции, происходили регулярно. Окрыленные первыми успехами, немцы и их иранские друзья приступили к постройке секретного аэродрома в пустынном районе на юго-западе Ирана. В короткий срок была сооружена площадка размером 1500на1000 м. Более того, всерьез планировалось и создание тайной базы подводных лодок в скалах на побережье Оманского залива. Эсэсовский десант Заброска диверсионных групп и оружия производилась четырехмоторными FW-200 и Ju-290 с аэродромов в Крыму, при этом расстояние до места выброски составляло 2000–2300 км. Так, в марте 1943 г. к заброске в Иран была подготовлена очередная диверсионно-разведывательная группа под кодовым наименованием «Франц». В нее вошли шесть эсэсовцев: унтерштурмфюрер Блуме, роттен фюреры Кендген и Корель (был переводчиком) и три радиста обершарфюрер Холльцапфель и унтершарфюреры[136] Грилле и Рокстрол. 22 марта с одного из аэродромов около Берлина поднялся Ju-290A с диверсантами. Самолет пилотировал лейтенант Небель, но на борту самолета также находился командир 2-й эскадрильи Versuchsverband Ob.d.L. гауптман Гартенфельд. Обычно он лично контролировал доставку к месту назначения наиболее важных агентов и групп. Командир 2-й эскадрильи Versuchsverband Ob.d.L. гауптман Гартенфельд (в центре) после посадки на Ju-290A «T9+FK» на аэродроме Сарабус, в Крыму, 1943 г. Ju-290A-5 W.Nr.0170 «KR+LA», привлекавшийся для участия в специальных операциях В 21.30 по берлинскому времени «Юнкере» приземлился в Крыму, на аэродроме Симферополь, где располагалось отделение «Тоска». Унтершарфюрер Вернер Рокстрол потом записал в дневнике: «Начал знакомиться с Россией и ценить германскую культуру и чистоту. Ужасные улицы, покосившиеся дома, люди в лохмотьях — таково мое первое впечатление от Симферополя, одного из больших городов России… Население дружественно расположено к немцам. Оно не любит большевизм и его разрушительную природу». На следующий день гауптман Гартенфельд еще раз проинструктировал эсэсовцев по поводу того, как вести себя во время прыжка на парашюте. Он посоветовал им не волноваться, так как «каждый спустится, ведь до сих пор никто не оставался в воздухе». Попутно был определен и порядок десантирования — Рокстрол, Грилле, Корель, Холльцапфель, Кендген, последним на иранскую землю должен был прыгать Блуме. 25 марта группа совершила автомобильную экскурсию в Ялту. Красота местных пейзажей произвела на диверсантов неизгладимое впечатление. На обратном пути заехали еще и в Севастополь, где осмотрели различные достопримечательности, в том числе развалины знаменитой береговой батареи № 30, которую немцы называли «Максим Горький». Последующие три дня группа провела, играя в футбол с местными полицейскими. Наконец 29 марта эсэсовцам объявили, что сегодня они вылетают на задание. Первая половина дня прошла в сборах и подготовке, затем диверсантов повезли на аэродром, где их ждал знакомый Ju-290. Рокстрол продолжал рассказ: «В 15.30 наша „Летающая крепость“ покинула Симферополь. Последний взгляд на Россию. Мы летим над Турцией. Каждый чувствовал себя усталым, так как сидеть при полном снаряжении с парашютом весьма неудобно, находясь на высоте 7000метров. У нас был кислород. Моторы сильно шумели, не слышно было человеческого голоса. Распоряжения гауптмана[137] кричались на ухо, но слышались как шепот. Наступал вечер. Близился час наших прыжков. Бледные лица. У многих неприятное ощущение в желудке. Я чувствую себя хорошо. Я закрываю глаза. Вспоминаю родной дом, эпизоды молодости, любовь… «Внимание!» — командует гауптман. Первый номер готовится. Я быстро надеваю накладки на колени и английский десантный шлем. Мои товарищи в условленном порядке приготовились к прыжку. Перед нами грузы, которые также должны быть сброшены». Вскоре был открыт люк, и внутрь «Юнкерса» хлынул холодный ночной воздух. Первыми в иранское небо устремились грузовые контейнеры, в т. ч. с радиостанцией, за ними один за другим прыгнули все шесть членов группы. Приземление прошло удачно, и десантники быстро нашли друг друга. Ночь скоротали вместе, обсуждая дальнейшие действия. Когда рассвело, немцы с удовлетворением поняли, что находятся в пустынной местности среди гор. Где-то вдалеке виднелось стадо диких верблюдов. Вскоре были найдены все контейнеры за исключением радиостанции, которую удалось обнаружить лишь после долгих поисков. После этого Корель отправился в Тегеран для установления связи с немецким резидентом Францем Майером. Остальным пришлось пока обустроиться для жизни среди песков. Утром 8 апреля настало время выхода на связь. Вернер Рокстрол потом записал в дневнике: «Время для экспериментов. 7часов центральноевропейского времени. Я послал позывные. Ханс и Георг сидели на ящике. Георг помахал мне со счастливым видом. Они услышали Берлин вполне разборчиво. Теперь все зависит от этого. Ханс вызывал 10 минут. Они с возбуждением прислушивались к приемнику. Берлин нас слышит. Какое удовольствие. Мы страшно обрадованы. Получены первые слова. По поводу нашего успеха в Берлине чокнутся бокалами и будут звонить по телефонам». Утром 14 июня Корель наконец привел небольшой караван верблюдов с пятью иранцами. После этого диверсанты загримировались под местных жителей, в частности, перекрасили волосы в черный цвет, погрузили на животных свой груз и отправились в путь в направлении Тегерана. После нескольких дней путешествия «верблюжий караван СС» благополучно прибыл в древнюю столицу Ирана. Там диверсанты устроились на жительство в доме Махмуда Агха, из которого отправляли радиограммы в Берлин. В этот период в Иране действовало еще несколько диверсионных групп. Так, 17 августа на юге страны, где воевали отряды мятежного Назыр-Хана, была выброшена диверсионная группа во главе с оберштурмфюрером СС Мартином Курмисом. На следующий день с Ju-290 были сброшены грузовые контейнеры с оружием, одеждой, взрывчаткой и продовольствием. Группе была поставлена задача организовать взрывы на нефтепроводах и насосных станциях. 3 августа немцы совместно с иранцами организовали крушение состава № 5107 с военными грузами, предназначавшимися Советскому Союзу. В итоге движение на этом участке железной дороги было парализовано надвое суток. Кроме того, удалось осуществить взрывы на нефтепроводах, ведущих к портам Персидского залива. В дальнейшем немцы собирались сбросить еще несколько групп, но этому помешала банальная нехватка четырехмоторных самолетов, которые использовались по всему огромному фронту. Группа Блуме успешно работала в Тегеране в течение четырех месяцев. Однако в конце лета 1943 г., в преддверии известной тегеранской встречи в верхах, британская контрразведка резко активизировала охоту за немецкими шпионами. В результате было захвачено большинство членов диверсионно-разведывательных групп. Так, 14 августа вместе с Францем Майером арестовали и унтершарфюрера Вернера Рокстрола. Через некоторое время была разгромлена и группа оберштурмфюрера Мартина Курмиса. Перед угрозой плена один из диверсантов покончил жизнь самоубийством, а четыре других сдались англичанам. Тем не менее заброски агентов продолжались. Так, 1 сентября 1943 г. Абвер и СД организовали совместный десант одновременно нескольких групп в разные районы Ирана. Диверсанты провели ряд успешных диверсий, в том числе пустили под откос три эшелона на трансиранской магистрали. Следующая выброска была проведена 15 ноября. И несмотря на успехи англичан, диверсии в дальнейшем, хотя и в меньшем масштабе, но все же происходили. Например, в 1944 г. диверсантам удалось поджечь автосборочный завод в Хорремшехре. Несостоявшийся германо-японский десант Начало Второй мировой войны в азиатских колониях Великобритании, в особенности в Пакистане, бывшем тогда частью т. н. Британской Индии, было воспринято с воодушевлением. У местного населения появилась надежда на освобождения от колониального ига. Наиболее воинственные горцы вели перманентную партизанскую борьбу, нападая на военные колонны и одиночные блокпосты. Впрочем, и до 1939 г. многие племена, проживавшие в горной местности, фактически не подчинялись англичанам и вели независимую политику. Центром сопротивления стал Вазиристан — северо-западная горная область на границе с Афганистаном. Там пуштунские племена во главе с их вождем Факиром контролировали значительную территорию в районе Горвехта. 5 мая 1940 г. на аэродром в окрестностях Вены начали прибывать группы людей, среди которых выделялись около двадцати человек с черными бородами, одетых в одинаковые светлые костюмы и очень похожих то ли на персов, то ли на арабов. Они быстро загрузили в транспортный Ju-52 из состава Aufkl.Gr.Ob.d.L. свои чемоданы, мешки и тюки. Пилотом этого самолета, кстати, имевшего на бортах опознавательные знаки Швейцарии, был унтер-офицер Кранц. Это было начало так называемой «экспедиции» доктора Обердорфера, направлявшейся в Кабул и организованной Абвером. Помимо Обердорфера, абверовского агента со стажем, в ее состав входили индолог лейтенант доктор Фрейтаг, фельдфебель Геретенаккер и ефрейтор Мор, а также двадцать диверсантов из афганской роты полка «Бранденбург». Задача экспедиции в общих чертах была сформулирована так: после приземления юго-западнее афганской столицы установить связь с вождем мятежных племен Факиром. «Юнкере» летел по длинному маршруту с промежуточными посадками в Софии, Анкаре и Тегеране. Прибытие и отправка самолета обеспечивались офицерами отдела Абвер-II, работавшими в этих городах. После взлета из Тегерана оставалось преодолеть последний участок утомительного перелета. Однако тут немцам не повезло. Через десять часов полета уже над территорией Афганистана забарахлил, а потом и вовсе заглох один из двигателей. Машина начала быстро терять высоту. Кранц тотчас приказал пассажирам покинуть самолет на парашютах. Была немедленно открыта боковая дверца, через которую виднелись быстро приближающиеся горы. Один за другим члены «экспедиции» покинули Ju-52, который продолжал снижаться и в итоге упал на землю. Однако на сем неприятности не закончились. Доктор Обердорфер при неудачном приземлении разбился насмерть, поэтому командование группой перешло к лейтенанту Фрейтагу, получившему лишь небольшие ушибы. После аварийного десантирования диверсанты кое-как добрались до Кабула и попросили помощи у итальянского консульства. Однако Италия в тот момент еще не вступила в войну, и потому итальянцы, боясь дипломатических осложнений, отказали немцам. В итоге группе пришлось добираться до Хайберского перевала на перекладных, где на верблюдах, а где на попутных автомобилях. Только 16 мая им удалось-таки встретиться с Факиром. Последний заинтересовался немецкими предложениями, но потребовал финансовой помощи и поставок оружия. В разгар переговоров 18 мая в районе Хайберского перевала появилась оперативная группа британской разведки, известной как МИ6 (MI6), во главе с начальником ее афганского отделения майором Спенсером. Завязался бой, в ходе которого часть немецких диверсантов погибла, а остальные примкнули к отрядам повстанцев и исчезли в горах. В дальнейшем они выполняли функции военных консультантов при совершении диверсий и терактов. После нападения на СССР у Вермахта появилась реальная возможность достичь Афганистана и Индии и нанести удар по британским колониям. Если бы удалось поднять крупномасштабное восстание на северо-западе Индии, это могло намного облегчить немцам выход к Индийскому океану. К тому же еще с 20-х гг. Германия имела развитую агентурную сеть в Афганистане и находилась в курсе происходящих там событий. Оккупация советскими и английскими войсками Ирана заставила поторопиться. Уже в конце лета 1941 г. Абвер начал готовить десант и выброску оружия в Вазиристане. 30 августа германское посольство в Кабуле получило шифровку из Берлина с указанием найти в зоне, граничащей с Британской Индией и контролируемой племенами Факира, подходящие посадочные площадки для приема самолетов FW-200 «Кондор». Оказалось, что одна такая площадка уже давно предусмотрительно найдена. На следующий день немецкий резидент Расмус сообщил в Берлин, что потенциальный «аэродром» находится в районе афганского городка Гомаль, в точке с координатами 32°58'с.ш.69°31'в.д. Британской разведке стало известно о планах Абвера, но помешать им она была не в состоянии. Карательная экспедиция английских войск против Факира могла привести к всеобщему восстанию в этом регионе. В итоге пришлось обратиться за помощью к Советскому Союзу в надежде, что советские ВВС перехватят немецкие самолеты на маршруте полета.[138] Подготовка десантной операции была в самом разгаре, в частности, немецкие агенты начали работу по созданию надежной радиосвязи между Вазиристаном и Германией. Однако в октябре англичане все же нашли выход из положения. Оказав сильнейший дипломатический нажим на правительство Афганистана, они фактически заставили его выдворить из страны большинство немецких граждан. Это нанесло сильный удар по местной агентуре, и высадка десанта была отложена. Технические средства и оружие передали другой группе агентов, вскоре заброшенной на территорию Советской Туркмении. Тем не менее полностью уничтожить германскую сеть в Афганистане не удалось. И в конце года в связи с приближением Вермахта к Кавказу абверовская резидентура в Кабуле начала подготовку диверсионных отрядов для дезорганизации тыла английских войск. А в январе 1942 г. в Восточном Иране с самолетов Люфтваффе был сброшен десант численностью около ста человек. Вероятно, это была самая дальняя заброска с начала войны. Расстояние от ближайшей авиабазы на полуострове Крым до места выброски составляло около 2700 км! После проведения нескольких диверсий агенты должны были пробиваться к пуштунским племенам в Пакистан. Там одним из их заданий был взрыв железнодорожного туннеля в районе горы Раскох, дабы парализовать доставку грузов из пакистанского порта Карачи в Иран. Однако операция закончилась полным крахом, и почти все парашютисты были пойманы англичанами, не успев произвести ни одной диверсии. Однако в Абвере не унывали. 11 марта новый резидент в Афганистане Витцель отправил в Берлин телеграмму с просьбой разрешить ему выехать на индо-афганскую границу, чтобы он мог лично разведать площадки для посадки самолетов и место для установки радиостанции. В апреле немецкому посольству в Кабуле удалось установить прямой контакт с вождем пуштунских племен Факиром. Получив от Третьего рейха пока только моральную поддержку, повстанцы возобновили боевые действия против англичан, окружив несколько их опорных пунктов и фортов. Пуштуны действовали успешно, но им крайне не хватало современного оружия и боеприпасов. В связи с этим Абвер начал с новой силой планировать тайные полеты в Афганистан. Одновременно полеты с целью доставки оружия пуштунам готовились начать и японцы. Появился реальный шанс встречи немецких и японских летчиков в небе над Азией! Летом обстановка на индо-афганской границе накалилась до предела. В ожидании немецкого вторжения в Иран лидеры многочисленных племен были готовы немедленно поднять всеобщее восстание против Англии, которое было не прочь поддержать и само правительство Афганистана. К этому времени в Германии был сформирован трехтысячный легион «Свободная Индия», состоявший из индийцев, служивших в британской армии и захваченных в плен в Северной Африке. Авангард состоял из своего рода спецназа, прошедшего подготовку в разведшколе во Франкфурте-на-Одере. Вскоре и японцы создали в районе таиландского порта Пенанг пять разведшкол для срочной подготовки 400 диверсантов из числа индийских мусульман. 10 сентября руководство Абвера приказало Витцелю срочно найти посадочные площадки для высадки «легиона». Однако доставить такой большой отряд с оружием и амуницией на нескольких четырехмоторных самолетах было невозможно. Для этого требовалось множество транспортных Ju-52, а они не могли преодолеть расстояние от Крыма до Афганистана и вернуться обратно. В связи с этим пришлось отложить проведение операции до того момента, когда части Вермахта выйдут к Баку. После захвата нескольких перевалов на Большом Кавказском хребте немцы сразу же установили в горах специальный радиопередатчик, посылавший узконаправленный сигнал в направлении Вазиристана. Затем были проведены первые полеты FW-200 по этому маршруту, давшие положительный результат. Попутно были сброшены на парашютах контейнеры с оружием для повстанцев. Получив их, Факир активизировал боевые действия против англичан. В боях за форт Датта-Хель последние быстро оценили преимущество германского оружия, потеряв семь танков и три самолета. Японцы в сентябре 1942 г. опередили своих коллег по Оси и высадили на побережье Пакистана с подводной лодки свой десант из двадцати человек. Тем временем немецкие разведчики, находившиеся среди пуштунов, получили приказ подготовить посадочную площадку, создать запасы авиационного бензина, выбрать укрытия для оружия и боеприпасов и назначить людей, ответственных за прием самолетов Люфтваффе. О масштабах готовившейся высадки говорит тот факт, что в Афганистан собирались перебросить даже артиллерию. Однако поражение Вермахта под Сталинградом и уход с Кавказа заставили отказаться от этих грандиозных планов. Весной 1943 г. была спланирована еще одна, причем совместная, германо-японская высадка десанта на северо-западной границе Индии, но последующие события сделали ее уже неактуальной. Десант под Воркутой В конце 1942 г. под эгидой РСХА был подготовлен, пожалуй, самый амбициозный проект по заброске диверсантов завею Вторую мировую войну. Его появление было связано с именем Ивана Григорьевича Бессонова, красного командира, перешедшего на сторону немцев. Этот человек родился 24 августа 1904 г. в г. Пермь и с 1920 г. служил в Красной Армии. Быстро поднявшись по службе, Бессонов в 1930 г. перешел на работу в ОГПУ, а затем и в НКВД. Молодой командир был в органах на хорошем счету, получил орден Красного Знамени и в 1938 г. возглавил 3-й отдел Управления погранвойск НКВД. Через год карьера Ивана Бессонова достигла пика — его назначили начальником отдела боевой подготовки Главного управления погранвойск. Однако во время финской кампании 1939–1940 гг. он чем-то прогневал всесильного наркома внутренних дел Лаврентия Берию. Но впавшего в немилость Бессонова не расстреляли, что было бы не слишком сложно, а просто сплавили обратно в армию. В начале войны, будучи командиром 102-й стрелковой дивизии, Бессонов под Гомелем попал в плен к немцам. Это стало поворотным моментом в жизни бывшего преуспевающего энкавэдэшника. На первом же допросе он предложил свои услуги противнику. Сменив несколько лагерей, он в ноябре того же года оказался в лагере для пленных офицеров Oflag XIIID, который находился около немецкого городка Хаммельбург, в 34 км севернее Вюрцбурга. Здесь он решил создать собственную организацию — «Политический центр по борьбе с большевизмом» (ПЦБ). Бессонов предполагал в будущем заключить с немцами договор, согласно которому Германия признала бы Россию в границах 1939 г. Конечно, это было не более чем политическое прожектерство, но бессоновскими идеями вскоре заинтересовались в РСХА. Там полагали, что их можно использовать в собственных целях. Служба СД взяла Бессонова под свое крыло. Он был переведен из Oflag XIIID, подведомственного Вермахту, в зондерлагерь «Бухенвальд», бывший в полном распоряжении СС. Там в июле 1942 г. и началось «функционирование» ПЦБ. Вскоре была сформирована его организационная структура, состоявшая из начштаба, замполита, контрразведки и нескольких отделов. Во главе «Центра» стоял «генеральный руководитель», естественно, сам Бессонов. Вскоре он предложил масштабный проект по захвату Урала. Благодаря своей прежней службе в НКВД Бессонов знал места расположения лагерей ГУЛАГа и систему их охраны. Поэтому он смог разработать детальный план высадки воздушного десанта численностью 6000 человек из числа бывших советских военнопленных. Выброску предполагалось произвести в теплое время года на обширных пространствах от устий рек Северная Двина и Обь вплоть до Перми и Ижевска, чтобы перерезать Сибирскую железную дорогу. После высадки штурмовых отрядов нужно было захватить концлагеря, вооружить заключенных и организовать массовое восстание против Советской власти. Особая надежда возлагалась на политзаключенных, которые непременно должны были согласиться воевать с оружием в руках против Сталина и его режима. Конечной целью операции был захват Урала и разрыв железнодорожного сообщения между Европейской частью СССР и Сибирью и Дальним Востоком. Надо сказать, что при всей своей на первый взгляд фантастичности предложенный Бессоновым план был вполне выполним. Только на территории одной Коми АССР в лагерях сидели не менее 250 тысяч человек. Вооружив хотя бы половину из них, можно было сформировать «народную» армию из 10–15 дивизий. Обстановка в ГУЛАГе была весьма напряженной, нередко там происходили бунты. Так, на лагпункте Лесорейд в январе 1942 г. произошло готовившееся еще с осени предыдущего года восстание заключенных. Поначалу оно имело успех и повстанцам даже удалось захватить местный районный центр — поселок Усть-Уса, расположенный в 100 км севернее г. Печора. Заключенные надеялись поднять массовое восстание против НКВД и в соседних лагерях. Но шансов на удачный исход у них не было. В район Лесорейда были стянуты войска НКВД, уничтожившие несколько десятков восставших. С технической точки зрения высадка десанта и его снабжение оружием, продовольствием и боеприпасами были вполне осуществимы. В распоряжении Люфтваффе, а конкретно 2-й эскадрильи Aufkl.Gr.Ob.d.L., которая занималась секретными операциями по заброске агентов и диверсантов в глубокий тыл противника, имелись четырехмоторные самолеты с достаточной дальностью полета, к тому же заброску можно было осуществлять и при помощи двухмоторных Не-111. Расстояние от аэродромов в Финляндии и на севере Норвегии до района Воркута — Салехард составляло всего 1200–1600 км, к тому же можно было использовать для дозаправки уже имевшиеся секретные базы в Архангельской области. А в случае захвата Салехарда можно было снабжать повстанцев и по морю. Тем более что поход тяжелого крейсера «Адмирал Шеер» в Карское море в августе 1942 г. и обстрел им военно-морской базы Диксон в устье Енисея показали, что советскому Северному флоту в общем-то нечего было противопоставить немцам. В октябре 1942 г. зловещий план вступил в практическую фазу. В «Политическом центре по борьбе с большевизмом» развернулась подготовка сразу шестидесяти радистов, начался выпуск антисоветских газет и листовок, разрабатывалась программа действий после захвата Урала. В засекреченных разведцентрах в районе Бреслау началось формирование бригады из трех усиленных батальонов. Добровольцев из числа военнопленных набирал частично сам Бессонов, при этом ему помогали офицеры разгромленного в Прибалтике советского 3-го механизированного корпуса. Было также подготовлено воззвание к заключенным воркутинских лагерей. Весной 1943 г. Бессонов уже был готов начать развертывание парашютно-десантного полка и затем летом приступить к заброске диверсантов. Однако в разгар подготовки он по доносу одного из «власовцев» был арестован и вновь помещен в лагерь. И все же, несмотря на отказ от плана Бессонова, в РСХАрешили произвести пробные заброски в Республику Коми. Для скрытой высадки местность там была идеальной: леса и болота, населенных же пунктов единицы и никакого наблюдения за воздухом. В то же время здесь имелось много уязвимых объектов, в первую очередь десятки мостовых переходов на железной дороге Воркута — Печора— Котлас — Вологда. Эта магистраль имела важное стратегическое значение, по ней каждый день шли составы с углем, добытым заключенными советских концлагерей. Для высадки был выбран район поселка Кожва. В такую глушь немецкие диверсанты еще не забирались. Поселок расположен в двадцати километрах от городка Печора, но в 750 км восточнее Архангельска и «всего лишь» в 420 км юго-западнее Воркуты! Была сформирована группа из двенадцати человек во главе с проверенным агентом Николаевым. Предварительную подготовку она прошла в одной из школ Абвера близ Риги. Все будущие «освободители ГУЛАГа», в свое время попавшие в плен при разных обстоятельствах, до войны проживали в разных городах СССР. Так, заместитель командира группы М. Годов был уроженцем Свердловской области. До призыва в армию он за растрату госсредств отбывал пятилетний срок в одном из лагерей Печорлага. Радист А. Одинцов до войны жил в Ивановской области и работал ткачом на фабрике, А. Г. Доронин был учителем в школе в городе Ухта. В конце мая на двух четырехмоторных самолетах из группы Гартенфельда десантники были переброшены на север Норвегии, в Нарвик. Там группа получила ряд конкретных заданий, которые ей предстояло выполнить в России, в том числе подготовить в пустынном районе площадку для приема самолетов с новыми группами диверсантов и взорвать мосты на Печорской железной дороге. Выброска была произведена 6 июня 1943 г. около 02.00 по берлинскому времени. Надо сказать, что в это время года в этих местах стоит полярный день, поэтому самолетам не удалось подойти к точке сброса незамеченными. В тот же день в УНКВД Коми АССР поступила срочная телеграмма из поселка Канин: «Сегодня в 3 часа ночи недалеко от Кожвы на высоте 150–200 метров с юга на север пролетели без опознавательных знаков два самолета типа „Дуглас“. По другим же данным, самолеты пролетели с северо-востока, со стороны Карского моря. Выброска прошла с размахом. Помимо десантников, на парашютах было сброшено 22 грузовых контейнера. В последних находился целый арсенал: 12 пистолетов-автоматов, столько же «парабеллумов», 48 наганов, пять пистолетов, ручной пулемет, ротный миномет, 10 тыс. патронов, около 300 кг взрывчатки в шашках, подрывные батареи, бикфордов шнур, запалы, капсюли, гранаты разных систем, мины противопехотные и магнитные. Кроме того, там были: радиостанция с динамо-машиной, ракетницы, бинокли, саперные лопатки, фонари, топоры, пилы, валенки, унты, полушубки, плащ-палатки, аптечка с хирургическими инструментами и даже накомарники. Запас продовольствия был рассчитан на месяц. Диверсантов снабдили картами с подробными данными о железнодорожных мостах и лагерных пунктах, чистыми бланками различных удостоверений, гербовыми печатями органов НКВД и армейских частей, различными безупречно изготовленными документами на вымышленные фамилии, а также деньгами и продуктовыми карточками. Все двенадцать парашютистов благополучно приземлились, однако при этом разделились на две группы, оказавшиеся на большом расстоянии друг от друга. Соединиться в условленном месте удалось лишь на следующий день — 7 июня. Затем были собраны контейнеры с грузами. Правда, отыскать контейнер с динамо-машиной для рации диверсанты так не смогли. Посему в условленный срок группа на связь с командованием не вышла. А затем случилось и вовсе не предвиденное. Один из шпионов по заранее оговоренному условному сигналу застрелил командира группы Николаева. После этого Доронин и радист группы Одинцов, которые, как и все остальные диверсанты, были одеты в форму войск НКВД, отправились на поиски представителей власти, которым они хотели сдаться. На таежной ферме НКВД «Развилка» они убедились, что о высадившемся десанте никто из охранников лагеря даже не подозревал. Вот что потом рассказала следователям медсестра М. Андриенко, находившаяся в тот день на ферме: «Дежурный по лагерю стрелок Сухинин спал, винтовка стояла рядом, дверь дежурки была открыта. Десантники разбудили дежурного. Сухинин принял их за начальство и стал оправдываться. Позвонить по телефону о прибывших начальнику лагеря он тоже не решился. Они позвонили Лазареву сами. Лазарев, конечно, тоже спал…» Вскоре спешно собранное из стрелков ВОХРа подразделение во главе с политруком В. П. Лазаревым двинулось в тайгу. При подходе к условленному месту командир направил одного бойца в разведку. Его и заметил дозорный десантников, выстрелив из автомата в воздух. Это был условный сигнал для остальных — выходить из леса без оружия. Доронин еще на ферме предупредил об этом охранников. Но то ли не разобравшись, то ли со страху, один из вохровцев стал стрелять на поражение и уложил двух человек. После этого сотрудники НКВД приступили к дележу добычи. Они мигом растащили личные вещи, вооружение и снаряжение диверсантов, в том числе сало, шоколад, спирт и ром. После этого оперативники отправились обратно на ферму и стали отмечать «победу» над диверсантами, устроив многодневную пьянку. Вскоре к застолью присоединились прибывшие из Сыктывкара высокие чины республиканского УНКГБ. На скорую руку были составлены рапорты об «операции по ликвидации десанта», о перестрелке и героическом преследовании диверсантов по тайге. Вскоре, как обычно, было решено начать радиоигру с немецкой разведкой с использованием радиста группы Одинцова. Он передал по рации сообщение, что высадка якобы произошла успешно, группа готова к выполнению задания и ждет прибытия нового десанта. Немцы ответили на радиограмму, попросив при этом уточнить координаты места высадки по карте, выданной командиру группы. Вероятно, это была самая элементарная проверка, не работает ли радист под контролем. И тут неожиданно выяснилось, что пресловутую карту… потеряли в ходе «банкета» и ее нет! Отвечать было нечего, и посему радиоигра закончилась, не успев даже начаться. Поскольку высадка десанта в такой глуши была сенсацией, вскоре прибыла комиссия, которой было поручено исследовать все обстоятельства его «ликвидации». Из всего обширного имущества группы комиссия сумела найти лишь пару-тройку банок из-под лимонной кислоты и два носовых платка. Тогда же стало известно и о многодневной пьянке. Десант привел в замешательство местное начальство. Кожвинский район Республики Коми был объявлен на положении повышенной боевой готовности, а охрана всех местных лагерей ГУЛАГа переведена на военное положение. Участники диверсионной группы были направлены в фильтрационные лагеря, и дальнейшая их судьба сложилась по-разному. Так, Доронин, дабы вымолить прощение, заявил, что всегда ненавидел «фашистских гадов» и с самого начала планировал сдаться НКВД. Якобы он в течение всей подготовки операции только тем и занимался, что уговаривал членов группы сдаться.[139] Сам же автор грандиозного проекта Иван Бессонов до 1945 г. продолжал, сидя в лагере, писать меморандумы и различные планы для нацистского руководства. При этом он оставался человеком весьма наивным. Именно инфантильностью объяснялось его дальнейшее поведение. 15 мая 1945 г., находясь в американском лагере для перемещенных лиц, Бессонов добровольно написал прошение о возвращении в СССР! Следствие по его делу длилось четыре года и 18 апреля 1950 г. «генерального руководителя» ПЦБ приговорили к расстрелу. Малоизвестным является другой факт. Десантом группы Николаева немцы не ограничились. В конце 1943 г. в районе Сыктывкара был выброшен второй десант числом уже 40 человек, которые также все имели экипировку войск НКВД. Его судьба осталась неизвестной. По имеющимся на сей день данным, эта группа на радиосвязь с немцами так и не вышла, но в то же время нет никаких данных и о том, что ее высадка была обнаружена советской стороной и что кого-то из диверсантов задержали. Так что северная глушь до сих пор хранит тайны войны… Кавказская война Нападение Германии на Советский Союз многие на Кавказе восприняли с энтузиазмом. Наконец-то у них появился шанс сбросить вековое «русское иго». Центром «освободительной» борьбы стала Чечня, где националистические настроения были особенно сильны. Лидер чеченских боевиков Хасан Исраилов был поистине легендарной личностью. Он родился в 1903 г. в одном из горных сел Чечни, и его род имел яркое прошлое. Дед был наибом (помощником) легендарного Шамиля, а отец «героически» погиб при грабеже Кизлярского казначейского банка. Исраилов с ранней юности пошел по их стопам, продолжив «семейное дело». Его четыре раза арестовывали и приговаривали к 10 годам заключения и даже к смертной казни, однако всякий раз родственники выкупали его. При этом где-то между очередными судами он неким образом умудрился даже вступить в партию. В 1933 г. Исраилов вдруг «раскаялся» и пообещал отныне работать на Советскую власть. Некоторое время он работал корреспондентом и партследователем(!), писал стихи и даже учился в Коммунистическом университете трудящихся им. Сталина. При этом Исраилов «по совместительству» сколотил банду и ограбил банк. Бандиты убили двух его сторожей и, отрубив затем им руки, сложили их в виде двух букв «М». Это обозначало «Мекка» и «Медина», названия священных для мусульман городов. Тут просто напрашиваются прямые аналогии с биографиями чеченских «борцов на независимость» конца 90-х гг. Вскоре Исраилова снова арестовали и на этот раз отправили в Сибирь. Однако он бежал из лагеря и, убив охранника и двух собак вырезал из них «филе», которым и питался, скитаясь по тайге. Вернувшись на родину, горячий горец, по данным НКВД, организовывал теракты, саботаж и развал колхозов. В 1940 г. Исраилов возглавил т. н. чеченское национально-освободительное движение. Оно возымело успех, и вскоре на большей части Чечни Советская власть фактически была ликвидирована. В армию «второго Шамиля» вливались все новые дезертиры, уклонисты и просто местные жители. Начало войны вдохнуло в повстанцев новые силы, и 23 июня они даже объявили войну Советскому Союзу. В сентябре 1941 г. Исраилов вместе со своим сподвижником Басаевым организовал крупное восстание в Шатойском районе. В ноябре в предвкушении предстоящего прихода немцев массовые восстания начались в Кабардино-Балкарии, Северной Осетии и Дагестане. Органы НКВД оказались бессильны против горцев, а ряд высокопоставленных сотрудников, в частности глава НКВД Чечено-Ингушской АССР Албогачиев и начальник отдела по борьбе с бандитизмом Алиев, и вовсе перешли на сторону Исраилова. Германским спецслужбам вскоре стало известно об освободительном движении на Кавказе. Особую актуальность эта тема приобрела в 1942 г., когда именно этот регион стал целью нового наступления Вермахта. Поддерживая повстанцев, немцы рассчитывали подорвать тыл Красной Армии, обеспечить быстрый захват нефтепромыслов и нефтеперегонных заводов, не допустить их подрыва отступающими советскими частями. Под эгидой РСХА и рейхсминистерства восточных территорий был создан ряд т. н. «национальных комитетов», игравших роль своеобразных правительств в изгнании. Среди них были грузинский, армянский, азербайджанский, калмыцкий и многие другие комитеты. Им было поручено вербовать среди пленных и перебежчиков, причем последних хватало, а также из числа эмигрантов добровольцев, согласных вести подрывную деятельность в тылу русских войск. В апреле 1942 г. при Айнзатцгруппе «D» была сформирована особая группа «Цеппелина», которая разместилась в Симферополе. В местных лагерях военнопленных вербовались будущие агенты, при этом предпочтение отдавалось «лицам кавказской национальности». Попутно в Евпатории, в бывшем детском санатории НКВД, немцы создали разведывательно-диверсионную школу, занимавшуюся подготовкой агентуры. Обучение курсантов велось по двум основным специальностям: разведчик-диверсант и организатор повстанческого движения. В пяти группах школы одновременно учились 200 человек, при этом срок учебы составлял четыре месяца. Первый выпуск состоялся в августе, и вскоре группа из пяти осетин отправилась в полет на Северный Кавказ. Именно при помощи диверсантов кавказской национальности немцы захватили нефтеперегонный завод в районе Майкопа. Высадившиеся с самолета парашютисты предотвратили его подрыв. Летом и осенью был, по сути, создан «воздушный мост» по доставке агентов на Кавказ. С крымского аэродрома Саки почти каждый день вылетали транспортные самолеты с очередными группами, битком набитые рациями, оружием и другим снаряжением. 25 сентября около Грозного была высажена смешанная немецко-чеченская диверсионная группа во главе с обер-лейтенантом Гельмутом Ланге (Helmut Lange). После ожесточенного боя с бойцами ВОХР, охранявшими Грозненский нефтеперегонный завод, ей удалось завод захватить! Вскоре на помощь подоспели чеченские повстанцы, которые организовали оборону предприятия. Через несколько дней самолет 2-й эскадрильи Aifkl.Gr.Ob.d.L. доставил на подмогу Ланге еще одну группу под командованием унтер-офицера Швайффера (Schwaiffer). Один из ее участников потом вспоминал: «.Открывается боковая дверца. И вот легионеры друг за другом бросаются в темноту… Самолет делает второй круг и сбрасывает на парашютах контейнеры. В них оружие, боеприпасы и снаряжение для повстанцев. Самолет мигает сигнальными огнями и с ревом устремляется назад. Тихо и плавно опускаются парашюты к земле». Однако по диверсантам начали стрелять с земли, и лишь часть из них смогла приземлиться невредимыми и потом добраться до нефтеперегонного завода. Несомненно, что если немецкие танки хотя бы 30 сентября смогли прорваться к Грозному, этот важный завод достался бы Гитлеру целехоньким. Однако немецкое наступление застопорилось. В итоге группе Ланге пришлось уйти в горы и присоединиться к повстанцам. По рации диверсанты сообщили свое новое местонахождение, и вскоре самолеты группы Ровеля сбросили им грузовые контейнеры, содержавшие 300 единиц стрелкового оружия, пять пулеметов и боеприпасы к ним. Выполнив задание, группа Ланге через некоторое время перешла линию фронта. И затем двое чеченцев, прикрывавшие ее отход, были награждены Железными Крестами. Что же касается Грозненского нефтеперегонного завода, то германское командование, поняв, что захватить его в ближайший период уже не получится, решило его просто уничтожить. 10 октября на него были брошены почти все бомбардировщики 4-го воздушного флота Люфтваффе. В результате налета завод был полностью разрушен, дым от пожаров несколько дней полностью закрывал небо, так что самолеты-разведчики даже не могли провести аэрофотосъемку. Тем временем высадки диверсионных групп продолжались. Так, в начале октября на территории Веденского района приземлились 13 человек во главе с унтер-офицером Реккертом, которые затем организовали восстание в селах района. Попутно с самолетов сбрасывались контейнеры с оружием и боеприпасами. Восстания продолжались и в течение всего 1943 г., причем нередко бандами руководили бывшие партийные деятели и сотрудники НКВД. Весной 1942 г. начались тайные заброски и в Грузию. По некоторым данным, 6 мая самолет из 2-й эскадрильи AufM.Gr.Ob.d.r. произвел разведку черноморского побережья Кавказа. На его борту находился офицер Абвера, по национальности армянин, который лично намечал места предстоящих высадок. Вскоре созрел грандиозный замысел высадки на побережье смешанного немецко-кавказского десанта численностью в 1500 человек. Ему следовало перерезать железнодорожные и автомобильные магистрали, а затем подготовить площадку для высадки второй волны из 3000 человек. Однако до воплощения этого глобального плана дело не дошло, и все ограничивалось забросками небольших групп. 8 мая 1942 г. на территории Очамчирского района Абхазии была выброшена диверсионная группа из четырех человек во главе с унтер-офицером С. Пиливосяном. Однако десантирование прошло неудачно. Два шпиона были наутро пойманы бойцами местного истребительного батальона, которые конфисковали у них радиостанцию, взрывчатку, оружие и карту Кавказа. На допросе они показали, что были переброшены самолетом из Симферополя. Командиру же группы и вовсе не повезло. При приземлении он сломал обе ноги и, попав в безвыходное положение, застрелился. В итоге смог скрыться лишь один агент. 17 августа на территории Цегерского района Грузии высадилась очередная группа диверсантов. Затем 25 августа на территории Гальского района Абхазии был сброшен новый десант из армян и абхазцев. В их задание входило поднятие мятежа против Советской власти, но в течение 3–4 сентября большая часть десантников погибла в боях с частями НКВД. 6 сентября в 00.30 по московскому времени в одном из глухих районов Грузии к западу от Цхинвали с самолета группы Ровеля была произведена очередная выброска немецких агентов. Десантирование не осталось незамеченным, и вскоре на место прибыли сотрудники НКВД. В лесу ими были обнаружены три парашюта, шесть сумок с продовольствием, боеприпасами, пистолетами, разбитая рация, кипы листовок на грузинском языке и карта Чиатурского района. Однако поймать самих десантников тогда не удалось. Лишь 18 сентября в армянском поселке Сисиан были арестованы два агента из состава недавно заброшенной группы. У них изъяли взрывчатку и оружие. В сентябре же на территории Дорийского района Армении высадилась группа из 25 диверсантов, получившая задание организовывать на территории республики восстания и создавать общее антисоветское движение народов Закавказья. Десантирование прошло успешно. Руководитель группы лейтенант А. Адренасян со своими помощниками сумел создать в горно-лесных районах три банды численностью около 500 человек. Оружие для повстанцев переправлялось из Грузии, а также сбрасывалось с немецких самолетов. Часть нашли в тайниках, созданных еще во время Гражданской войны и заботливо сохраненных местными жителями. Эта группа работала на территории Армении вплоть до 1945 г. Повстанческие формирования действовали в Азербайджане и Нагорном Карабахе. При этом их лидеры имели радиосвязь с германскими спецслужбами и регулярно получали от них помощь. Темными ночами самолеты-призраки регулярно появлялись в небе Закавказья и сбрасывали контейнеры с оружием, боеприпасами, взрывчаткой и снаряжением. В течение 6–8 сентября в Западную Грузию была доставлена абвергруппа под кодовым обозначением «Тамара-1», состоявшая из четырех отделений по шесть человек. В ночь на 22 октября северо-западнее города Сванетия высадились еще тридцать человек, в том числе семь немцев во главе с лейтенантом Шийхлером из Абвера. Задачей группы также было проведение диверсий на территории республики и поднятие восстаний против Советской власти. Вскоре ей на подмогу был выброшен еще один десант. Диверсанты действовали вполне успешно, взорвав два склада с боеприпасами и совершив ряд нападений на колонны советских войск. Среди операций по заброске шпионов в русский тыл были и абсолютно авантюрные. Так, в сентябре в лесном районе между Туапсе и Майкопом был высажен на парашюте австриец по фамилии Плонер. Его задание было следующим: прикинуться перебежчиком-антифашистом, проникнуть в штаб Черноморского флота, войти в доверие к офицерам и устроиться на какую-нибудь должность. После этого ему следовало дождаться какого-либо «важного совещания» и взорвать его! Кроме того, Плонеру нужно было вести разведку и передавать полученные сведения по рации, используя в качестве шифра страницы из книги по истории ВКП(б). Но самое интересное, что этот идиотский план в стиле «Бондианы» сработал! Плонера, рассказавшего байку о том, что он выпрыгнул с парашютом из подбитого немецкого самолета, что страшно ненавидит фашизм и горит желанием активно с ним бороться, приняли на должность чертежника (!) в один из отделов штаба флота. Однако впоследствии «суперагента» подвела самоуверенность, и его все же разоблачили. При обыске у Плонера изъяли большое количество взрывчатки, расфасованной в пакетиках с этикетками «Суп-пюре гороховый» и «Каша пшенная». Весной 1943 г. нацистские спецслужбы создали в Крыму разведывательный орган, получивший наименование «Главное командование СС на юге России» (Hauptkommando SS Russland-Sud). В его задачи входили вербовка, подготовка и заброска шпионов и диверсантов в Закавказье, на Северный Кавказ и в Среднюю Азию и организация там повстанческой деятельности. Попутно на территории полуострова было создано несколько школ по подготовке агентов. В частности, таковые имелись в местечке Бешуй, где одновременно обучались 200 человек, и в местечке Тавель, в 18 км от Симферополя, где учились 150 курсантов, в основном по специальности агент-радист. После соответствующей экипировки они забрасывались самолетами группы Гартенфельда с аэродрома Мариуполь, на побережье Азовского моря. При этом маршрут полетов к кавказским перевалам был проложен над Черным морем, дабы избежать встреч с советскими истребителями. Заброски на Кавказ продолжались и в дальнейшем. Так, в июле 1943 г. на территорию Грузии были сброшены шесть выпускников аушвицкого лагеря «Цеппелина». Им дали задание активизировать национальное подполье, вербовать антисоветски настроенных граждан и готовить восстание против Советов. Однако агенты оказались ненадежными и сразу после приземления в окрестностях Тбилиси, предварительно связав одного из радистов, горцы явились с повинной в местные органы НКВД. Как водилось, контрразведчики сразу же начали радиоигру и доложили о «развертывании работы». Немцы поверили. Хотя, может быть, они и не были такими уж простодушными, просто им было наплевать на дальнейшую судьбу диверсантов, ну взорвут чего-нибудь — хорошо, сдадутся — пошлем новых. 8 итоге через несколько дней была десантирована еще одна группа из шести человек, которые также явились с повинной, сдав рацию. Высадки шли своим чередом, и в руки НКГБ попали в общей сложности 30 агентов-грузин, оказавшихся из всех лиц кавказской национальности самыми неблагонадежными. Среди трофеев было большое количество оружия, взрывчатки и миллионы советских рублей. 9 июля 1944 г. на территории Чиатурского и Амбролаурского районов Грузии с четырехмоторного самолета была выброшена очередная группа из семи человек с фантастическим заданием — проникнуть в Тбилиси и готовить там восстание. Первую часть задания агенты выполнили, то есть «проникли» в столицу республики, но «поднимать восстание» им совсем не хотелось, и они предпочли сдаться в органы. Продолжались десанты и в другие районы Кавказа. Летом 1944 г. около Пятигорска десантировались агенты-кабардинцы. Им поручили проведение диверсий на железных дорогах и предприятиях, а также установление связи с местными «повстанцами». В августе две группы по шесть человек с аналогичным заданием были выброшены в районе Майкопа. Немцы производили заброски диверсионных групп на Северный Кавказ до конца 1944 г., и до этого же времени там продолжались активные действия чеченских «партизан» во главе с Хасаном Исраиловым. И это, несмотря на то что НКВД «зачистило» территорию Чечни, принудительно выселив значительную часть местного населения в Северный Казахстан и Сибирь. Кстати, необходимо заметить, что, учитывая вышеизложенное, не все чеченцы были такими уж невинными жертвами сталинского режима, как теперь некоторые это пытаются представить. Сам же Исраилов был убит в перестрелке с сотрудниками НКВД лишь в декабре этого года. Казахстанский десант Самолеты группы Гартенфельда проводили активную заброску диверсантов и на территорию среднеазиатских республик Советского Союза. Так, в ночь на 3 июня 1943 г. на территорию Северного Казахстана был выброшен отряд диверсантов из пяти агентов во главе с неким Кусаиновым. Вскоре он был ликвидирован опергруппой УНКГБ. Поздно вечером 21 августа с аэродрома Мариуполь поднялся самолет, на борту которого находилась группа из шести человек, прошедшая подготовку в разведшколе в Бреслау. Ночью она была выброшена на территории Новобогатинского (ныне Исатайский) района Гурьевской области. Уже днем все члены группы прибыли на линейный пункт связи и сообщили надсмотрщику Батырбекову, что они являются парашютистами, сброшенными немецкой разведкой, и намерены добровольно сдаться органам госбезопасности. Оперативной группе Новобогатинского райотдела УНКГБ они заявили, что в ближайшее время немцы планируют заброску на территорию Гурьевской и Астраханской областей еще двух групп. 24 августа опергруппой во главе с начальником Баксайского РО УНКГБ Нуржановым была задержана очередная группа диверсантов из шести человек. Через день — 26 августа — на территории Моского сельсовета Курмангазинского района с самолета была сброшена новая группа парашютистов, которая в этот же день явилась с повинной к председателю сельсовета и добровольно сдалась органам госбезопасности. Все группы диверсантов состояли из выходцев из различных областей Казахстана, в том числе и Гурьевской. Все эти провалы происходили по причине малой надежности используемых агентов. Особенно это стало проявляться во второй половине 1943 г. Большинство из них просто не верили в возможность эффективной подрывной деятельности в тылу СССР. Диверсанты, находясь на занятой немцами территории, прекрасно знали о положении на фронте и понимали, что победа Германии маловероятна и уже вряд ли Вермахт дойдет до Казахстана. Поэтому многим шпионам казалось, что, попав в далекие степи, самый лучший шанс остаться в живых — это сдаться на милость НКВД… В ночь на 3 мая 1944 г. дежурный аэродрома Гурьев сообщил в УНКГБ, что видел большой немецкий самолет в небе в окрестностях города. Еще через три дня поступило сообщение о том, что неизвестным самолетом в Каспийском море были обстреляны пароходы «Пролетарская диктатура», «Калинин» и «Роза Люксембург», находившиеся на рейде в 40–50 км от Гурьева. Появление самолетов-призраков свидетельствовало о возможной высадке десанта. Была создана оперативно-следственная группа во главе с начальником УНКГБ области И. М. Гончаровым, которая немедленно отправилась в прикаспийскую степь. На особо важных объектах, особенно нефтяных вышках, была организована круглосуточная ведомственная охрана, усиленная оперативными работниками милиции и НКГБ, а также вооруженными добровольцами. Поиски заняли две недели. 19 мая в районе нефтекачки № 3 произошел бой между оперативниками и немецкими диверсантами. В результате диверсионная группа была почти полностью уничтожена, несколько человек сдались в плен лишь после того, как у них закончились патроны. Имелись потери и со стороны энкагэбэшников. Еще два шпиона сумели сбежать и были пойманы лишь 24 мая на реке Кайнар. Как затем выяснилось, сначала 3 мая была выброшена первая, а затем 6 мая вторая группа общей численностью 14 человек. Обе группы соединились в степи 7 мая. Руководил отрядом обер-лейтенант Алихан Агаев (настоящее имя Амирхан Тлеумагамбетов), работавший до войны агрономом. Основным заданием группы была организация повстанческой деятельности и проведение диверсий. Предполагалось, что местные жители должны были поддержать ее повстанческие призывы и диверсионные действия. Оставшихся в живых диверсантов склонили к сотрудничеству и вскоре по рации были переданы «данные» об успешной деятельности группы и имеющихся трудностях. Быстро пришла ответная радиограмма: «Потерпите, помощь прибудет». 9 июля 1944 г. из района Бухареста в окрестности Гурьева была переброшена группа из трех человек, которую тут же задержали. В ходе допросов было установлено, что группа получила задание доставить деньги и радиодетали диверсантам и остаться с ними для ведения разведывательной работы в советском тылу. У диверсантов изъяли 29 единиц стрелкового оружия, три радиостанции, более трех тысяч антисоветских листовок на казахском и русском языках, типографский станок, шрифты, клише, 12 комплектов документов, сотни бланков различных советских учреждений, 130 печатей и штампов и 660 тыс. рублей. Крах операции «Соленое озеро» Еще одной национальной автономией на территории Советского Союза, чье население активно сотрудничало с немцами, стала Калмыцкая АССР. Немецкие войска вышли к ней осенью 1942 г., и уже в октябре в основном из агентов, завербованных Абверкомандой-103, было сформировано т. н. «Калмыцкое подразделение доктора Долля». Под псевдонимом «доктор Долль» скрывался сотрудник этой самой абверкоманды зондерфюрер Отмар Рудольф Верба (Othmar Rudolf Werba), который затем командовал калмыцкими частями вплоть до июля 1944 г. Первоначально в это подразделение входили два кавалерийских эскадрона, чьей задачей было прикрытие коммуникаций в тылу 16-й моторизованной дивизии Вермахта. Через какое-то время число эскадронов несколько увеличилось, и подразделение доктора Долля стали называть «Калмыцким легионом» или даже «Калмыцким кавалерийским корпусом», что было большой натяжкой. После отступления частей Вермахта все калмыки, служившие у немцев, ушли вместе с ними. 1 октября 1943 г. на территории Калмыкии, в районе железнодорожной станции Яшкуль, с немецкого самолета десантировалась диверсионно-разведывательная группа из пяти человек. Ее возглавлял Басанг Огдонов, бывший командир 14-го эскадрона Калмыцкого кавалерийского корпуса. Однако выброска прошла не совсем удачно. Один шпион разбился, а двое других были вскоре схвачены. Но самому Огдонову и его напарнику, хорошо знавшим местность, удалось скрыться, хотя Калмыкия и представляет собой голую степь. Затем «кавалеристу» удалось сколотить банду и начать борьбу с Советами. Советская власть, конечно же, не могла простить того, что фактически все калмыки сотрудничали с немцами, а часть из них с оружием в руках сражались против Красной Армии. В конце декабря 1943 г. Совет Народных Комиссаров СССР выпустил постановление о депортации калмыцкого населения. В соответствии с ним более 93 тыс. человек были обвинены в измене Родине и выселены на восток страны. Одновременно Президиум Верховного Совета издал Указ о ликвидации калмыцкой государственности. Территорию бывшей Калмыцкой республики разделили между Астраханской областью и Ставропольским краем. Все более или менее крупные населенные пункты были переименованы и лишились своих национальных названий. Так, калмыцкая столица Элиста стала городом Степной, станция Яшкуль — станцией Песчаное, а поселок Утта — поселком Путевое. Весной 1944 г. советская контрразведка через своих агентов получила информацию, что Огдонов сообщил немцам, что он будто бы готов поднять восстание против коммунистов, если ему помогут оружием. Спецслужбы Третьего рейха живо откликнулись на это предложение. Был разработан план широкомасштабной операции под кодовым названием «Соленое озеро» («Salzsee»). Он предусматривал заброску в калмыцкие степи сразу 36 (!) специально сформированных эскадронов Калмыцкого корпуса. Они должны были объединить якобы сражавшиеся с Советской властью «повстанческие» отряды и организовать широкомасштабное восстание. Авангардом десанта должен был стать диверсионный отряд во главе с гауптманом Эбехардом фон Шеллером (Eberchard von Scheller). Последний был кадровым сотрудником Абвера, проработавшим много лет в Дании, Финляндии и Швеции. Почему специалиста по Скандинавии вдруг решили забросить в дикие прикаспийские степи, не совсем ясно. После высадки его отряд должен был оборудовать секретный аэродром для приема самолетов с вооружением, боеприпасами и продовольствием. Кроме того, ему поручалось создать радиоцентр для ретрансляции сообщений других диверсионно-разведывательных групп, действовавших в глубине СССР. Это было связано с тем, что по мере удаления линии фронта все дальше на запад мощности обычных раций для передачи донесений с Урала, Кавказа и из Поволжья стало уже недостаточно. В идее создания в калмыцкой степи еще одного секретного аэродрома не было ничего фантастического. На протяжении четырехсот километров, от окраин Сталинграда на севере и до Каспийского моря на юге, тянулись однообразные малообжитые степи, где можно было встретить лишь стада сайгаков. На обширном пространстве к западу от Астрахани не было никаких крупных гарнизонов Красной Армии, отсутствовало наблюдение за воздухом. Поэтому «спрятать» там аэродром было вполне возможно, если, конечно, все делать аккуратно. Надо сразу отметить, что изложение дальнейших событий сильно отличается от общеизвестной советской версии. Оно сделано на основе имеющихся данных о действиях I./KG200 и анализа этой самой советской версии. На последней мы подробно останавливаться не будем, поскольку она с некоторыми вариациями многократно повторялась в различных публикациях. Операция «Соленое озеро», во всяком случае, ее первая фаза, предусматривавшая высадку передовой группы, создание авиабазы и радиоцентра, имела все шансы на успех. Однако в дело, как это нередко бывает, вмешался случай. Вечером 23 мая 1944 г. на взлетно-посадочную полосу румынского аэродрома Цилиштеа, на котором располагалось отделение «Тоска», вырулил четырехмоторный Ju-290A-9 W.Nr.0185 «A3+CB» из 1-й эскадрильи KG200. Поднявшись в воздух, он под покровом темноты пролетел над Черным морем, Крымом, Азовским морем и затем прошел над Краснодарским краем. Советские РЛС в ночь на 24 мая зафиксировали появление неизвестного самолета. Наперехват даже поднялись ночные истребители, однако обнаружить призрак им не удалось. Сообщение о пролете в сторону Каспийского моря поступило в штаб 144-й истребительной авиадивизии ПВО, которая тогда прикрывала все Южное Поволжье. С наступлением светлого времени суток ее пилоты получили задание — прочесать всю зону ответственности дивизии к югу от Сталинграда. Среди поднявшихся в воздух истребителей были и четыре «Харрикейна» из 933-го ПАП ПВО. Недалеко от поселка Путевое (Утта), расположенного на железной дороге приблизительно на полпути из Астрахани в Степной (Элисту), они обнаружили стоящий в степи большой четырехмоторный самолет с крестами на крыльях. Истребители один за другим зашли для атаки и обстреляли его. В результате попаданий самолет загорелся. Это был тот самый Ju-290A-9, вылетевший накануне вечером из Румынии. Конечная точка его маршрута до сих пор неизвестна, но можно сказать, что она была не в Калмыкии. Это косвенно подтверждается всеми последующими событиями. Скорее всего «Юнкере» направлялся в Гурьевскую область Казахстана, в которую как раз в этот период времени проводились активные заброски диверсионных групп. А его посадка в калмыцкой степи была вызвана техническими неисправностями. Ju-290A-7 W.Nr.2900181 «KR+LL», совершивший 1 апреля 1944 г. вынужденную посадку «на живот» Ju-290A-1, совершивший вынужденную посадку «на живот» в ходе вылетов на Восточном фронте Пилоты «Харрикейнов» сообщили о своей находке, и через какое-то время поблизости от самолета появились опергруппы НКВД и НКГБ Астраханской области. Вероятно, большая часть экипажа, включая бортрадиста, погибла еще во время штурмовки с воздуха, а сам «Юнкере» сгорел. Об этом свидетельствует тот факт, что в штабе отделения «Тоска» не получили никакого радиосообщения об атаке. Известно, что в числе экипажа самолета был фельдфебель Вилли Кремер (Willi Cremer), который с 23 мая числится пропавшим без вести во время вылета над югом СССР. Фамилии же остальных восьми членов экипажа пока установить не удалось. Этот инцидент, в совокупности с полученной ранее информацией о контактах Огдонова с Абвером, привел к тому, что советские контрразведчики утвердились в мысли, что в ближайшее время следует ждать новых «гостей» с неба. Авиация ПВО получила приказ организовать регулярное патрулирование над Калмыкией с целью поиска новых немецких самолетов. Вынужденная посадка этого «Юнкерса» и его последующее обнаружение фактически предопредилили судьбу операции «Соленое озеро». Прошло две с половиной недели, и вечером 10 июня с аэродрома Цилиштеа поднялся Ju-290A-9 W.Nr.0182 «A3+AB», который пилотировал лейтенант Генрих Иенихен (Heinrich Jenichen). В состав экипажа также входили обер-фельдфебели Ханс Виделер (Hans Wiedeler), Вилли Мельцер (Willi Melzer) и Бруно Гёрген (Bruno Gorgen), фельдфебель Герхард Тон (Gerhard Thon), унтер-офицеры Эрих Гломсда (Erich Glomsda) и Генрих Фритцгес (Heinrich Fritzges), а также обер-ефрейтор Ханс-Вальтер Мельхер (Hans-Walter Melcher). На этот раз самолет действительно направлялся в Калмыкию, и это был первый вылет в рамках операции «Соленое озеро». На его борту находилась диверсионная группа из тридцати одетых в немецкую военную форму калмыков, которую сопровождал офицер Абвера, вероятно, гауптман фон Шеллер. «Юнкере» благополучно приземлился в степи приблизительно в 60 км юго-восточнее поселка Песчаное (Яшкуль). Самолет укрыли маскировочной сетью, под которой он должен был дождаться вечера 11 июня, чтобы затем под покровом темноты взлететь и вернуться обратно в Румынию. Скорее всего Ju-290 так бы спокойно и простоял в безлюдной степи, если бы не то самое воздушное патрулирование, о начале которого немцы просто не знали. Огромный самолет, даже будучи замаскированным, все равно выделялся на фоне окружающей местности. Пилот одного из советских патрульных самолетов обнаружил его, и в этот район сразу же выехали опергруппы контрразведки и приданные им бойцы частей НКВД. После непродолжительной перестрелки нескольких членов экипажа «Юнкерса» удалось взять живыми. Среди них был и бортрадист обер-фельдфебель Виделер. Захват последнего был крупной удачей, поскольку позволял начать радиоигру с немцами. В тот же день Ханс Виделер, не выдержав оказанного на него давления, отправил в радиоцентр KG200 ложное сообщение. В нем говорилось, что Ju-290 при посадке получил якобы повреждения и не может взлететь, и потому экипаж просит прислать ему на помощь другой самолет. В штабе эскадры ничего не заподозрили, поскольку для Люфтваффе это в общем-то была «штатная» ситуация. Выше уже рассказывалось об успешном решении подобных проблем, например, о FW-200 из 3-й эскадрильи KG40, повредившим шасси во время приземления на острове Земля Александры. Поэтому гауптман Хорст Фиттинг (Horst Fitting) получил приказ эвакуировать застрявший во вражеском тылу экипаж. Днем 12 июля он на Ju-252V8 W.Nr.008 «T9+SK» взлетел с румынского аэродрома Медиаш. Экипаж этого трехмоторного самолета состоял из семи человек: лейтенанта Бруно Штелльбринка (Bruno Stellbrink), обер-фельдфебелей Альфреда Дойчера (Alfred Deutscher), Альфонса Брауна (Alfons Braun) и Фридриха Адама (Friedrich Adam), фельдфебеля Пауля Швейцера (Paul Schweizer) и унтер-офицеров Густава Швиртерфа (Gustav Schwierterf) и Вильгельма Лотта (Wilhelm Lott). «Юнкере» совершил промежуточную посадку на аэродроме Цилиштеа, где дозаправился и взял на борт новую группу калмыков. В 17.10 по берлинскому времени он снова поднялся в воздух и под покровом ночи достиг места посадки Ju-290. Сделав несколько кругов, его экипаж так и не смог обнаружить какого-либо движения на земле. Не последовало никакой ответной реакции и на поданные условные сигналы. Время шло, резерв топлива подходил к концу, и гауптман Фиттинг приказал пилоту повернуть обратно. Напоследок с самолета было сброшено на парашютах несколько грузовых контейнеров с оружием, боеприпасами и продовольствием. Уже после приземления в Цилиштеа Фиттингу сообщили, что получена новая радиограмма от Виделера. В ней говорилось, что экипаж Ju-290 принял круживший наверху самолет за русский. Это было странно, ведь находившиеся на земле летчики должны были видеть условные сигналы, заранее оговоренные на случай подобных ситуаций. Тем не менее это почему-то тогда не насторожило немцев. В последующие двое суток из Калмыкии пришли еще несколько сообщений. В них, в частности, говорилось, что уже оборудована взлетно-посадочная полоса, сооружены несколько землянок для будущего радиоцентра и размещения диверсантов. Все это действительно в срочном порядке делалось отрядом пограничников, направленным на место будущего «аэродрома». Строительным материалом для импровизированной полосы послужил такыр — уплотненная степная глина. В итоге вечером 14 июня все из того же Цилиштеа туда вылетел Ju-290A-4 W.Nr.0167 «9V+HK», позаимствованный для этого в FAGr.5. Его пилотировал обер-фельдфебель Герберт Мёллер (Herbert Moller). Помимо него, в экипаж также входили гауптман Ханс Ханзен (Hans Hansen), лейтенант Вильгельм Вагнер (Wilhelm Wagner), обер-фельдфебель Аугуст-Карл Гундлах (August-Karl Gundlach), унтер-офицер Вернер Адольф (Werner Adolf) и обер-ефрейторы Гельмут Цойнер (Helmut Zeuner), Адольф Шмитт (Adolf Schmitt) и Карл фон Хёген (Karl von Hogen). Тут необходимо немного акцентировать внимание на фигуре гауптмана Ханзена, который, судя по всему, и руководил новой спасательной миссией. Согласно советской версии всех этих событий, «обер-лейтенант Ханс Ханзен» был радистом диверсионной группы, находившейся на борту уничтоженного еще 24 мая «Юнкерса». Тогда же он якобы и был захвачен в плен и с этого времени передавал все ложные радиограммы. После того как обер-фельдфебель Виделер наконец получил ответную радиограмму с указанием времени прилета нового самолета, чекисты начали срочно готовиться к его захвату. Пограничники получили новый приказ: «Рыть поперек полосы через каждые 200 м глубокие рвы, а по окружности „аэродрома“ оборудовать замаскированные огневые точки с пулеметами». На этот раз чекисты, как положено, ответили на все условные сигналы, и 45-тонная четырехмоторная махина стала заходить на посадку. Каки следовало ожидать, во время пробега шасси «Юнкерса» угодили в один из подготовленных рвов, и самолет оказался в ловушке. Завязалась ожесточенная перестрелка, в ходе которой самолет, обстреливавшийся из пулеметов «Максим» и противотанковых ружей, загорелся. И снова несколько немецких летчиков, среди которых был гауптман Ханс Ханзен, были захвачены в плен. Тогда смогли уйти лишь калмыки из вновь доставленной диверсионной группы, и затем еще двое следующих суток в степи продолжались бои и перестрелки между ними и опергруппами НКВД. Большинство были уничтожены или сами застрелились, не желая сдаваться в плен, но по крайней мере девяти диверсантам все же удалось скрыться. Только после того как уже второй подряд Ju-290, посланный в Калмыкию, не вернулся на аэродром Цилиштеа и от его экипажа не было никаких известий, немцы заподозрили неладное. А тем временем пришла новая радиограмма, отправленная бортрадистом первого «Юнкерса» Хансом Виделером. В ней говорилось, что посланный на помощь самолет в указанное ранее время якобы так и не прибыл, и содержалась просьба сообщить о новом времени его прилета. Было решено провести элементарную проверку. В одну из последующих радиограмм, направленных Виделеру, было вставлено невинное и сентиментальное поздравление от его жены, но при этом ее имя было указано неправильно. Бортрадист «Юнкерса» подтвердил получение, но при этом никак не отреагировал на явную ошибку. После этого стало ясно, что он захвачен русскими и работает под их контролем. Операция «Соленое озеро» была свернута, но радиообмен немцы все же продолжали. Они уклончиво отвечали на все настойчивые просьбы прислать новый самолет с подкреплениями, оружием и т. п., но при этом требовали сообщать необходимую разведывательную информацию. Тут работало одно из мудреных правил разведки — дезинформация тоже становится информацией, если известно, что она дезинформация. Но бесконечно это продолжаться не могло. 20 августа 1944 г., по советским данным, из Калмыкии была отправлена последняя, сорок вторая по счету, лжерадиограмма. К этому времени советская контрразведка получила двадцать три ответных сообщения. По тем же советским данным, был захвачен в плен 21 человек из числа экипажей «Юнкерсов» и доставленных ими диверсионных групп. И если тех же калмыков ожидал суд военного трибунала с заранее предрешенным исходом, то немецкие летчики должны были оказаться в лагерях для военнопленных, где в принципе имели все шансы выжить и затем вернуться на родину. Однако этого не произошло, и об их судьбе ничего неизвестно. Есть отрывочные данные о том, что, например, того же Ханса Ханзена якобы после окончания войны видели в лагере № 27/1 располагавшемся в г. Красногорске, недалеко от Москвы, и что тот понятия не имел, что стало с его экипажем. Позднее родственники всех восьми человек из экипажа Генриха Йенихена, чей Ju-290 был захвачен в ночь на 13 июля, а также родственники Карла фон Хёгена из экипажа второго «Юнкерса», прилетевшего в ночь на 15 июля, получили официальные сообщения советских властей, что их сыновья, мужья и т. д. умерли в плену. Причем везде стояла одна и та же дата— 26 октября 1945 г. Никаких объяснений, почему и отчего все эти девять человек вдруг скончались в один и тот же день, естественно, дано не было. В заключение хочется сказать о том, что наивно полагать, что в секретных диверсионно-разведывательных операциях можно все «разложить по полочкам» и считать, что все раз и на всегда определено. Они не зря назывались секретными, и подробности многих из них продолжают храниться за семью печатями. И наверняка операция «Соленое озеро» хранит в себе еще немало тайн… Все дальше и дальше Заброска агентов и диверсантов в советский тыл осуществлялась и в районы, расположенные в 1500–2000 км от линии фронта. Для таких дальних полетов привлекалась отдельная 5-я транспортная эскадрилья (Transport Staffel 5),[140] которой до своего назначения командиром 1-й эскадрильей KG200 командовал гауптман Ханс Браун. Она базировалась на берлинском аэродроме Темпельхоф и была оснащена самолетами Ju-90, Ju-252, Ju-290 и FW-200. Ее экипажи периодически выполняли секретные вылеты в интересах сначала Versuchsverband Ob.d.L., а потом и I./KG200. О подробностях этих операций до сих пор мало что известно. Так, в июле 1943 г. диверсионно-разведывательная группа была заброшена самолетом Ju-290 на территорию Туркмении. Однако двое диверсантов погибли от жажды в песках Каракумов, остальных задержали органы НКВД. У шпионов были изъяты оружие, боеприпасы, взрывчатые вещества, рация, динамо-машина, другое снаряжение, а также 1 млн. рублей. Летом 1943 г. в РСХА возник план операции под кодовым наименованием «Ульм» («Ulm»), предусматривавший высадку на Урале большой группы диверсантов. Ее целью было проведение диверсий на крупных предприятиях, в том числе на Магнитогорском сталелитейном комбинате, подрывы транспортных магистралей и линий электропередачи, а также организация «повстанческих» групп из дезертиров и уголовников. Группу предполагалось регулярно снабжать по воздуху оружием, деньгами и продовольствием. Подготовка диверсантов велась в лагере в местечке Освиц по личному распоряжению рейхсфюрера СС Генриха Гиммлера. Ju-90B-1 «J4+GH» из Transport Staffel 5 взлетает с аэродрома Хельсинки-Мальми, 11 января 1944 г. Испытания по сбросу с Ju-90V7 W.Nr.900005 «GF+GH» через открытую заднюю аппарель грузовых платформ 18 февраля 1944 г. один из четырехмоторных Ju-290 в очередной раз появился над Уральскими горами. На его борту находилась группа из шести человек, предназначенная для выброски в районе Челябинска. Однако штурман самолета, вероятно, допустил ошибку в расчетах, поскольку десантирование прошло приблизительно в 440 км к северу-западу от назначенного места, над глухой тайгой где-то к северу от Перми. Высадка прошла крайне неудачно. Во-первых, диверсанты не смогли быстро собраться вместе. Во-вторых, один парашютист повис на дереве и, вероятно, получив тяжелые травмы, через некоторое время просто замерз. Остальные блуждали по тайге в поисках друг друга и сброшенных грузовых контейнеров, в том числе с продовольствием. Двое из них в конце концов из-за голода и сильных обморожений застрелились. Еще один член группы также получил сильное обморожение ног, перешедшее в гангрену, и его пришлось тоже пристрелить, дабы не мучился. В итоге уцелели лишь два диверсанта, которые все же смогли найти часть контейнеров. Вскоре они обнаружили и висящий на дереве труп своего товарища и схоронили. С остальными же покойниками они поступили более разумно, и когда кончились все запасы продуктов, съели их! Они еще четыре месяца жили в тайге, построив берлогу и промышляя охотой, и только в июне пошли сдаваться. О судьбе остальных групп, заброшенных в рамках операции «Ульм» на Урал, история пока умалчивает… Возмездие на американских крыльях Выше уже упоминалось, что в ходе специальных операций по заброске разведывательных и диверсионных групп немцы активно применяли трофейные «Летающие крепости» и «Либерейторы». Весной 1945 г. большинство из них были приданы отделению «Ольга», которое возглавлял гауптман Петер Шталь (Peter Stahl) и которое ведало забросками агентов и диверсантов по всей Западной Европе. Тогда один из В-17 стал участником довольно необычной операции, о которой стоит упомянуть отдельно. Первым немецким городом, занятым частями 1-й американской армии, стал Ахен. Американцы назначили его новым обер-бурго-мистром Франца Оппенхоффа (Franz Oppenhoff). Последний был если не противником нацизма, то по крайней мере не питал симпатий к прежнему режиму и потому пошел на активное сотрудничество с «оккупантами». Об этом через имевшуюся агентуру быстро стало известно властям Третьего рейха. Надо было примерно наказать «предателя», чтобы остальные жители Германии не вздумали идти по стопам Оппенхоффа. Состоялось специальное заседание т. н. «Народного трибунала». Он был учрежден в рамках рейхсминистерства юстиции еще 18апреля 1938 г. как чрезвычайный суд, занимавшийся делами о государственной измене, шпионаже и т. п. Заочно рассмотрев «дело» Франца Оппенхоффа, трибунал приговорил его к смертной казни. Привести приговор в исполнение поручили РСХА. Для этого разработали специальную операцию под кодовым наименованием «Карнавал». Была создана группа из шести человек во главе с обер-шарфюрером СС Йозефом Ляйтгебом (Joseph Leitgeb). При этом в ее состав входили молодая женщина и 16-летний подросток, которые могли вести наблюдение за домом Оппехоффа, не вызывая подозрений. Они оба были членами «Верфольфа» — добровольческой организации, созданной для совершения диверсий на территории Германии, оккупированной противником. В ночь на 19 марта с аэродрома Хильдесхайм поднялся В-17 из I./KG200. Командиром его экипажа был обер-лейтенант Пауль Каргер, а пилотом — лейтенант Вольфганг Поль, имевший большой опыт полетов на «Летающих крепостях». На борту самолета находились эта самая спецгруппа и еще один агент-одиночка, которого предстояло сбросить, как говорится, по дороге. Чтобы избежать обнаружения ночными истребителями союзников, лейтенант Поль решил присоединиться к потоку британских бомбардировщиков, возвращавшихся после очередного налета на немецкие города. В воздухе было много четырехмоторных самолетов, среди которых можно было легко «спрятаться». Через некоторое время с одного из «Ланкастеров» заметили неясные в темноте очертания летевшего поблизости самолета и по радио запросили его позывные. В ответ немецкий экипаж выстрелил сигнальные ракеты, обозначавшие, что самолет поврежден и не имеет возможности выходить на связь. Так «Летающая крепость» благополучно достигла сначала Антверпена, а затем — окрестностей Брюсселя, где и высадился тот самый агент-одиночка. После этого самолет повернул на восток, и в районе голландского местечка Ваале, расположенного всего в 8 км западнее Ахена, с него десантировалась основная группа. Диверсанты добрались до места назначения, где установили наблюдение за домом своей жертвы. Они изучали обстановку и выбирали подходящее время для акции. Прошло четыре дня, и вечером 24 марта 1945 г. обершарфюрер Ляйтгеб застрелил Йозефа Оппенхоффа прямо на пороге его дома. Группа доложила о выполнении задания, и уже на следующий день в немецких газетах появились ликующие сообщения о «возмездии, постигшем предателя».